Академия Хаоса. Лабиринт стихии?
Шрифт:
Принимать зачеты у отстающих оказалось неожиданно занятным времяпровождением.
Родерик потер саднящую щеку и ухмыльнулся снова. Не слишком большая плата за увиденное. Он бы согласился получить по лицу еще раз, чтобы увидеть такое. Девушка была очень мила: скуластое личико с острым подбородком, яркие ореховые глаза, темные волосы схвачены на затылке в хвост. Она волновалась, кусала губы, а щеки пылали румянцем, но ей хватило выдержки, чтобы держаться с достоинством. А потом… Она просто ослепила его своей
Арнелла Алетт знатно скрасила этот вечер, а что влепила пощечину — так он, пожалуй, заслужил.
Ее кожа была такой нежной и теплой.
Родерик задумчиво сунул сигару в рот и поднес к ней указательный палец. Закрыв глаза, призвал огонь, так легко зарождающийся когда-то в его теле, но не почувствовал ровным счетом ничего. Лишь в животе слегка посасывало от голода.
Вздохнув, он поднялся и вложил сигару в пасть кабаньей голове, висящей над камином, а после поднял глаза к потолку и позвал:
— Мисси!
— Я здесь, любовь моя, — откликнулся нежный голос, и прозрачный силуэт скользнул к нему с потолочной балки.
— Видела девушку, что только что сбежала? — спросил он у призрака — молодой женщины в устаревшей форме академии. На Арнелле Алетт, когда она пришла, была свободная рубашка, почти не отличающаяся от мужской, и юбка до щиколоток, расширяющаяся книзу, хотя его плащ на голое тело шел ей куда больше. На блузке Мисси топорщились рукава-фонарики, а юбка спадала широкими складками до самых пят.
— Разумеется, любовь моя, — прошелестело привидение. — Я видела Арнеллу Алетт.
— Убедись, что она добралась в свою комнату, — приказал Родерик. — И доложи.
— Будет сделано, — Мисси уменьшилась, превращаясь в жемчужный клочок тумана.
— Постой, — быстро позвал ее Родерик и замялся. То, что для него было забавным приключением, для девушки могло стать серьезным потрясением. — Посмотри, в порядке ли она, что делает... Не плачет ли.
— Да, любовь моя, — донеслось в ответ, и в кабинете не осталось никого, кроме него да кабаньей головы над камином.
***
Я бежала по дорожке к общежитию, кутаясь в плащ ректора и обжигая босые ступни о покрытые наледью плиты, и славила богов за то, что почти все студенты уже разъехались на каникулы. Никто не попался мне на пути, и я стремглав взлетела по пустынной лестнице и юркнула в свою комнату, захлопнув дверь.
Скинув плащ, как ядовитую шкуру, я натянула первое попавшееся платье и вцепилась руками в волосы. Сгорая от стыда, я даже не замерзла после пробежки полуголой.
Какой позор!
После такого лучше самой собрать вещи и уехать. Я прижала ладони к пылающим щекам. Достойное окончание обучения, ничего не скажешь. Если об этом станет известно… Я зажмурилась от ужаса. Я стану посмешищем всей академии,
Остается надеяться, что у Родерика Адалхарда есть хоть капля благородства, и он никому не расскажет. Мы можем и вовсе не увидеть друг друга больше. Он забудет меня. Что ему какая-то первокурсница, пусть и голая?
Я застонала и упала на кровать лицом вниз.
— Ты вернулась? — голос Селесты привел меня в чувство. — Как все прошло? Ты так хлопнула дверью, что в моей комнате побелка с потолка посыпалась.
— Все прошло отвратительно, — мрачно произнесла я, поворачивая голову и глядя на подругу, которая лениво перебирала пузырьки на столике перед зеркалом. Выбрав флакон с духами, она открыла крышечку и капнула себе на запястье.
— Значит, твое обучение тоже закончилось? — спросила Селеста, с наслаждением втянув в себя запах.
— А ты точно решила?
— Да. Я запечатаю хаос. Мы с Холденом поженимся и поедем в медовый месяц в поместье его отца в Алабрии... Осточертели и книжки, и преподы, и вся эта академия… На юге красиво?
Она пытливо посмотрела на меня, и я села в кровати, обтянув хлопковый подол платья.
— Там тепло, — выдохнула я. — Везде зелень, цветы, ты с ума сойдешь от ароматов. Никакие духи не сравнятся! Море теплое, ласковое, волны несут тебя сами, и потом можно валяться на песке почти голышом. — Вспомнив о своем внезапном обнажении, я помрачнела и добавила суше: — Тебе там понравится. Только береги кожу. Ты такая светлая, как бы не обгорела на солнце.
— Ничего, если проведешь здесь еще пару месяцев, тоже станешь бледной поганкой, — хмыкнула Селеста. — Не хочешь освежить загар?
Сердце сжалось на миг, когда я представила, что могла бы снова увидеть дом — белые стены, апельсиновые деревья в цвету, скалистое побережье, на котором ветер гнет редкую траву…
Дома больше нет. Ничего нет. Меня выгонят, и стипендии больше не будет. Мне запечатают хаос, потому что я не могу им управлять. А потом император подберет мне мужа, которого устроит невеста-бесприданница с магической кровью.
— Посмотрим, — мрачно ответила я.
— Конечно, — улыбнулась Селеста. — Не забудь, отправляемся в Фургарт с самого утра, чтобы успеть подготовиться к балу. А это что?
Она склонилась к плащу ректора, и я, вскочив с постели, мигом схватила его, смяла в руках и спрятала в дальний угол шкафа.
— Ничего, — ответила я, натянуто улыбнувшись. — Тряпка. Протирала пыль.
Селеста сочувственно покивала, а потом небрежно повела пальцами и произнесла:
— Тиденис мунтас!
По комнатке пронесся вихрь, собирая пыль, крошки печенья, которое я тайком притащила из столовой, смятый лист бумаги, исписанный моим почерком. Весь этот мусор метнулся к ветхому камину и втянулся в трубу.