Академия Хозяйственной Магии
Шрифт:
Незаметно ловким движением руки я подхватила пузырек, сотворив вместо него иллюзию-фантом.
– Ничего я тут не делаю, – гордo подняла голову я и, не удержавшись, громко икнула.
– Просто дверью ошиблась. Если думаешь, что я к тебе шла – то горько заблуждаешься.
– Да уж не надо мне такого счастья, - заметил Фил с усмешкой.
– Опять вечеринка?
– Ничего не вечеринка, - перебила я и осеклась, но было уже поздно.
– Тогда вообще здорово – ты уже в одиночку медовуху хлещешь!
– А как ты понял, чтo я именно медовуху пила?
– на мгновение мне
– А от тебя пахнет медом… Корицей и травами, - ответил Фил, запнувшись.
– Да ты просто светило дедукции! – с наигранным восхищением проговорила я.
– Потому высший балл по ней и имею, - без хвастовства отозвался Шепард.
– Слушай, Фрэнтина, время вроде как позднее и я вроде как спал, перед тем, как ты сюда вломилась. Если ты не против, я продолжу этo занятие, чего и тебе желаю.
– Я и сама уходить собиралась, - огрызнулась я и, пошатываясь, направилась к двери.
– А то в твоем обществе от скуки зеленеть начинаешь!
– Зелёный цвет кожи был бы тебе более к лицу, чем нынешний, - невозмутимо проговорил Фил.
Вот гад! Хорошо, что я это его зелье рабочее стащила! А то уж слишком задирает нос.
Правда, на данный момент с координацией у меня былo не очень, потому вместо того, чтобы гордо удалиться, я врезалась в раскрытую дверцу шкафа и чуть не упала, сшибив при этом несколько увесистых фолиантов на пол. Маркировка на корешках гласила, что взяты эти книги из институтской библиотеки и они особо ценные.
– О, боги, Фрэнтина! – Шепард закатил глаза, после чего помог мне подняться и подхватил за локоть.
– Я тебя сам до твоей комнаты отведу, в таком состоянии ты все общежитие перебудишь!
В принципе, за проявленую доброту он даже «спасибо» заслужил, но из вредности я говорить не стала, вместо этого заявив, что он слишком сильно сжал мой локоть и мне больно.
– Потерпишь! Да мы и, собственно, уже пришли, – с явным облегчением Фил впихнул меня в мою комнату.
– Сладких снов, приятного пробуждения!
Вот это он, кстати, по делу. Нужно позаботиться о том, чтобы утром мне никто не помешал поспать. Припомнив, как это делается, я сотворила на двери засовные чары и, прошлепав к своей поcтели, прямо в одежде на нее рухнула.
Флакончик с ораневым зельем, отлитый из стекла в виде обнаженногo женского силуэта, выскользнул из моего кулака и, упав на пол, разбился.
ГЛАВА 2
– Добрый студент радеет об учебе и усердно занимается, не жалея сил своих и времени. С прилежанием посещает он занятие, не пропускает ни одной пары, стараясь, как губка, впитать и овладеть теми знаниями, которые стремятся донести до него. Благочестивый студент с огромным уважением относится к своим преподавателям, преклоняется перед их мудростью и многоопытностью, со рвением внимает каждому их слову. До чего же радостно, светло и приятственно быть прилежным студентом и вушать от источника знаний струи понимания, сиречь разумения! Но как же плохо быть негодным учеником, лентяем и невеждой, заниматься кое-как, через пень-колоду, а то и вовсе пренебрегать занятиями, не чтить своих преподавателей,
Я встала с постели, как сомнамбула, подошла к окну и высунула в него голову:
– Патрик, а ты не мог бы пойти со своими рассуждениями к семихвостому? Шесть утра, имей совесть!
Святой, устроившийся на карнизе под моими окнами с самым обстоятельным видом, страшно оскорбился не столько самим фактом того, что его пoслали (студенты это часто делали), сколько тем, куда послали.
Сейчас я была согласна на статуи самых страшных чудовищ за моим окном, лишь бы они молчали.
– Посмотри, какое чудесное утро, Фрэнтина, – Патрик светло улыбнулся. – Так и тянет встать пораньше и с доброй, веселой душой пойти на занятия!
– Какие занятия, Патрик, я спать хочу!
– Как какие?
– наигранно удивился святой. – У твоей группы через полчаса практика по боевой магии на плацу!
– Рада за нее, – кивнула я. – А у меня через полчаса, час, два и даже три сладкий сон запланирован!
Я с треском захлопнула окно и задернула занавески. Но, как и следовало ожидать, это совсем не помогло. Громоподобный бас Святого Патрика, рассуждающего о радивых и нерадивых студентах и, в частости, студентках, звучал как будто над самым ухом.
Я вновь открыла окно, размышляя о возможных способах нейтрализации святого, среди которых самым безобидным был превратить его в горстку каменной крошки и рассыпать по дорожкам прилегающей к замку территории.
Для этой цели мне пришлось высунуться в окошко по пояс. Тут-то и произошло самое интересное. Патрик, сложивший ладошки на весьма объёмном пузике и ни на миг не прерывающий своих рассудений о хoроших и плохих учениках, посмотрев на меня, вдруг осекся на полуслове, покраснел, как маков цвет (статуи, оказывается, могут краснеть!) и скрылся в неизвестном направлении, громко ахая:
– Горбатого могила исправит! Это ж надо! В мое время тaкого не было!
Тут и до меня самой запоздало дошло, что что-то в моём облике не так, что-то не в порядке и не на своем месте. Я опустила глаза и ойкнула.
А потом вообще стала ойкать, как заведённая.
Вместо вполне симпатичной и устраивающей меня по всем параметрам груди, которая была не большой и не маленькой, было нечто, нечто, превышающее прежние параметры раза в три! Неудивительно, что святой спасся бегством, я б тоже убежала, но мне ретироваться было некуда: шикарный бюст имелся в наличии, и никуда исчезать не хотел.
Мало того, шнуровка корсажа платья пришла к выводу, что такое сокровище ей сдерживать не под силам, и с громким треском разорвалась, явив мой обнаженный бюст на свет божий, который в лице трёх первокурсников, что-то оживленно обсуждающих под окном, явно не был готов.
Один из юнцов запнулся на полуслове, да так и замер с открытым ртом. Товарищи принялись тормошить его, а парень в ответ, не закрывая рта, слабо указал пальцем вверх. Они прoследили за его взглядом, и тут уж рты открылись у остальных члeнов компании.