Академия и хаос
Шрифт:
— Кто находится в утробе хищника, об этом и думает, — проговорил Стеттин.
Дверь квартиры открылась, супруги вышли в коридор.
— Что это значит?
— Камера. Тюрьма. Старая поговорка заключенных. Мой дед просидел десять лет в муниципальной тюрьме за растрату.
— Но ты никогда не рассказывал мне об этом! — изумленно воскликнула Ванда.
— Он украл деньги из пенсионного фонда термальщиков. А разве ты доверила бы мне нашу бухгалтерию, если бы я тебе рассказал об этом?
Ванда шутливо, но довольно резко
— Быстрее! — крикнула она на бегу.
Стеттин пробормотал что-то под нос, но последовал за женой, как часто следовал прежде — не только в буквальном смысле, но и в переносном. Он доверял удивительной интуиции Ванды, ее невероятной способности совершать единственно верные поступки в верное время.
Глава 44
Человек, которого Селдон менее всего ожидал увидеть в тюремной камере, явился к нему первым. Линь Чен вошел в камеру в первое же утро в сопровождении единственного слуги — тихого маленького лаврентийца.
— Думаю, нам давно пора побеседовать, — заявил Чен. Слуга взял поданную охранником табуретку и установил перед лежаком. Охранник на несколько минут оставил дверь камеры приоткрытой. Чен сел на табуретку, машинально расправил складки парадной мантии. Селдон с нескрываемым интересом наблюдал за изысканными манерами Чена, отточенным поведением потомка аристократического рода, члены которого шлифовали мельчайшие жесты годами, подвергались генетическому отбору и — не исключено — манипуляциям.
Слуга встал позади, чуть слева от Председателя Комитета. Лицо его было бесстрастным.
— Я очень сожалею о том, что наши беседы с вами были крайне немногочисленны, — отозвался Гэри с учтивой улыбкой.
Он сидел на краю кушетки, его седые волосы после сна были растрепаны. Плечи у него ныли, позвоночник, казалось, завязался в узлы. Спал он отвратительно, если вообще это можно было назвать сном.
— Вам тут, видимо, не очень удобно, — заключил Чен. — Я распоряжусь о том, чтобы вас разместили в более комфортабельном помещении. Порой смысл наших распоряжений утрачивается при прохождении по инстанциям.
— Если бы я на самом деле являлся изменником и мятежником, я бы непременно отказался от вашего предложения, сэр, но я старик, и содержать меня в этой камере поистине нелепо. С тем же успехом вы могли бы заключить меня под стражу в моем кабинете в библиотеке. Я никуда бы не делся.
Чен улыбнулся.
— Понимаю, вы считаете меня глупцом, Гэри Селдон. Я на ваш счет таких иллюзий не питаю.
— Вы вовсе не глупец, сэр.
Чен еле заметно приподнял палец руки, лежавшей на колене. Жест получился одновременно утвердительным и отрицательным. Он выгнул бровь.
— Меня мало интересует отдаленное будущее, профессор Селдон. Мои интересы касаются только того, что я смогу совершить за отпущенный мне срок
Если это высказывание и предназначалось для того, что бы найти некую точку соприкосновения между Ченом и Гэри, цели своей главный комитетчик не добился.
Гэри только вежливо покивал.
— У меня относительно этого вопроса был целый ряд мелких стычек и с Императором, и с его наиболее амбициозными сторонниками… и лизоблюдами.
Гэри слушал Чена очень внимательно. Не отводя глаз, он пригладил волосы.
— Сейчас конфликт вступил в крайне деликатную фазу. Вы бы, наверное, назвали эту фазу Временем Противостояния.
— Времена Противостояния сказываются на многом, помимо личных споров, — сказал Гэри и понял, что прозвучало это, словно фраза из уст проповедника. Что ж, в каком-то смысле он, пожалуй, и был проповедником.
— Речь идет не просто о личном споре. Во Дворце есть люди, которые питают надежды на распыление власти Комитета, на перехват тех немыслимо длинных нитей, что тянутся от Трентора до самых дальних провинций Империи, к самым далеким звездам.
— Ничуть не удивительно, — кивнул Гэри. — Так было во все времена. Это ведь неотъемлемое проявление искусства управления государством.
— Да, но теперь это представляет собой величайшую опасность. Я снова дал ему волю, одному конкретному человеку…
— Фараду Синтеру, — сказал Гэри. Чен кивнул.
— Вы можете считать меня лицемером, Гэри, и будете правы, но я пришел, чтобы попросить у вас совета.
Гэри не без труда удержался от победной улыбки. Порой дерзость становилась злейшим врагом Гэри, а вот Линь Чен, невзирая на все свои недостатки и промахи, до банальной дерзости никогда бы не опустился.
— Я не имею доступа к моей аппаратуре. Любые психоисторические рекомендации, которые я вам дам без нее, будут неизбежно страдать погрешностями.
— Может быть. Вы утверждали, что через пятьсот лет Трентор будет лежать в руинах. Впечатляющее и, конечно, малоприятное Утверждение. Кое-кого из Императоров вам удавалось убедить в его справедливости с помощью своей аппаратуры. Если я на миг представлю себе, что вы правы…
— Благодарю вас, — еле слышно вставил Гэри.
Чен поджал губы и сонно опустил веки.
— Так вот, если бы я на миг допустил такую возможность, я бы позволил себе полюбопытствовать: не я ли повинен в этом упадке? Не мои ли действия в этом году или в следующем, в будущем или в прошлом способствовали или будут способствовать этому страшному распаду?