Академия Космического Флота: Пограничный филиал

Катрин Селина

– Не знаю, – пробормотала раздражённо. С помощью туалетной бумаги всё-таки удалось остановить кровь. Теперь я размышляла, как бы аккуратнее надеть штаны. – В крайнем случае сбегу из дома.

– А толку? Уверена, что Гардения не из тех, кто будет сидеть сложа руки. Она мигом подаст заявление в Планетарную Полицию. При первой проверке документов тебя поймают и отправят домой, да ещё и штраф вкатят, который тебе же и придётся отрабатывать…

Морщась от болезненных ощущений, я с трудом натянула одну штанину и принялась за другую. Джина продолжала изучать моё отражение в зеркале. Напарница уселась на крышку унитаза и подобрала под себя ноги, демонстрируя прямо-таки королевскую осанку. Не знаю

почему, но то ли необычно спокойная поза девушки, то ли немой вопрос в её взгляде окончательно вывели меня из себя.

– Не знаю, Джина! – взорвалась я. – Не представляю, что делать! Нет у меня никакого плана! Может, вообще с планеты убегу.

Собеседница выразительно подняла русую бровь.

– Вивьен, ты прекрасно знаешь: чтобы выбраться с Захрана и устроиться хоть куда-нибудь, нужно как минимум высшее образование, которое стоит очень больших денег. А в Академию Космофлота ты не поступишь…

«… потому что где ты, а где Академия», – мысленно закончила за подругу.

– Всё, с меня хватит нотаций, – произнесла, застёгивая штаны и надевая кроссовки вместо адской обуви. – Я пошла домой. Спать. Увидимся в следующую смену.

– Погоди! – Джина метнулась куда-то за дверь и почти сразу же вернулась, чтобы всучить мне увесистый свёрток. Сразу даже не поняла, что это такое, пока девушка не пояснила: – Там Пыльник. У него не получилось убрать пол, бедняга только размазал кофе по плитке. Видимо, стал совсем старенький. Казимир пришёл в такую ярость, что приказал тебе выкинуть робота… В общем, вот.

Машинально взяла свёрток в руку и, только сделав пару шагов из туалетной комнаты, поняла, какую подлянку устроил мне шеф. Разумеется! Выкидывать таких объёмных и тяжёлых роботов в мешки с бытовым мусором запрещалось. С тех пор как космическое пространство Захрана стали старательно очищать от всевозможного мусора, и на самой поверхности к утилизации отходов относились с очень большим вниманием. За выброс автоматического пылесоса не на свалку электроприборов, а в ближайший бак бытовых отходов любому захухре назначался внушительный штраф. Конечно же, по закону подлости ближайшая специализированная помойка находилась аж в семи километрах от «Услады», за чертой города. Шва-а-арх!

Чертыхаясь и на чём свет стоит понося Бельмешева, удобнее устроила «подарочек» под мышкой и медленным шагом направилась к дому, решив, что выкину робота тогда, когда буду в состоянии преодолеть эти семь километров.

Шла медленно, стараясь несильно наступать на израненную стопу. Ночной Захран оглушил яркими билбордами, привычной духотой, пронзительными сигналами флаеров и гравибайков, запахами выхлопных газов и серым небом, на котором не было видно ни единой звезды. За последние пять лет орбита Захрана стала существенно чище. Моя родина больше не считалась планетой с синдромом Кесслера, и на неё теперь могли достаточно свободно приземляться корабли Федерации. Однако это никак не способствовало решению других проблем Захрана. Все так же присутствовал парниковый эффект; обширные территории были заражены радиацией; а питьевая вода имелась в ничтожно малых объемах.

Из динамика на фонарном столбе заиграла музыка, а затем её прервал голос диктора:

– Дорогие жители Захрана, спешим сообщить последние радостные новости! На этой неделе было уничтожено пятьсот кубометров радиоактивного мусора, а также очищено триста пятнадцать тонн воды. Наши старшие братья и сёстры с Танорга на следующей неделе пришлют лайнер с новыми роботами, которые будут заниматься фильтрацией воздуха от выхлопных газов…

Проходя мимо трёхуровневой автозаправочной, я на миг переключила внимание на двух мужчин, что заливали бензин в старенький аэрокар, почему-то запаркованный на земле, а не на электрогидравлической

платформе.

– Может, всё-таки топливо класса «Г»? – спросил один из них.

– А, мне и это сойдёт, – махнул рукой второй. – Оно все же на полкредита дешевле.

Наручный коммуникатор мигнул сообщением, отвлекая меня от разговора незнакомцев.

«Вивьен Виардо, по трудовому договору 76902-54 на ваш личный счёт поступило три кредита».

Три кредита за пятнадцать часов, проведённых в беготне на каблуках, адской работе на кухне и помощи Джине. Это сообщение выглядело как настоящее издевательство. Для того чтобы скопить полную сумму на операцию, мне потребуется работать три года и при этом не тратить ни единого кредита больше ни на что. Я узнавала: чтобы сделать пересадку кожи, необходимо как минимум две с половиной тысячи кредитов. Восемьсот стоит билет на лайнер до ближайшей хорошей клиники на Миттарии и тысячу семьсот – сама операция. Плюс пребывание в течение нескольких дней в больнице.

Наручный коммуникатор вновь провибрировал.

«Ваш опекун снял три кредита с вашего личного счёта. Текущий баланс составляет ноль кредитов».

С раздражением выключила экран устройства и тряхнула запястьем. Внутри поднималась буря гнева. Гардения за крайне редким исключением никогда и ничего мне не оставляла.

За углом показался высокий, монолитный серый дом. Всё так же медленно добрела до обшарпанного подъезда, поднялась на вонючем лифте на свой этаж и, приложив руку к идентификационному сканеру, отворила дверь в квартиру.

В прихожей сильно пахло жареной рыбой. Желудок моментально спазмировался, напоминая, что сегодня так и не удалось поужинать.

– Я вернулась! – крикнула в сторону кухни и начала неспешно разуваться.

Высокая сухопарая женщина в длинном шёлковом кимоно торжественно выплыла из соседней комнаты. Густые тёмные волосы были уложены в несколько кос, заплетённых короной вокруг головы, на лице красовалась зелёная маска из глины и водорослей, под глазами наклеены гидрогелевые патчи по кредиту за штуку. Гардения практически всё свободное время занималась собственной внешностью и, стоило отдать ей должное, весьма преуспела в сих «праведных» трудах. Для жительницы Захрана она выглядела гораздо моложе своих лет.

– Всего три кредита за сутки! Фу, Вивьен, какой позор! Ты совсем ни на что не годна! Когда я договаривалась с мистером Бельмешевым, чтобы он взял тебя на работу, рассчитывала, что ты будешь приносить хотя бы пять или семь! Похоже, ты даже не способна быть более-менее сносной официанткой! И зачем только мы позволяем тебе жить с нами?

Сглотнула противный ком, резко вставший в горле. Формально Гардения действительно являлась владелицей квартиры и могла выгнать меня из дома. Но на деле она не работала ни дня в своей жизни, а потому представлялось очень сомнительным, что бездельница откажется от статуса опекунши и выгонит падчерицу, которая содержит её. Обычно на такие выпады я молчала, но падение в кафетерии, порванные легинсы, вопли Казимира изничтожили остатки душевного равновесия.

– Это квартира моего отца, и я имею такое же право жить здесь, как и вы с Хлоей.

Удивлению мачехи, казалось, не было границ. Её глаза чуть не вывалились из орбит, и она даже поднесла руки к лицу, чтобы проверить, не слетели ли патчи. При этом воззрилась она на меня с таким видом, как будто хотела убедиться, что эту фразу действительно произнесла я, а не кто-то другой, невесть какими путями забредший в нашу прихожую.

– Вивьен, с каждым годом твой характер становится всё гаже и гаже. – Губы Гардении презрительно изогнулись. – Конечно, подруги предупреждали меня, что не стоит растить ребёнка мужа от другой женщины, всё равно из такого уродца не вырастет ничего путного…