Академия Луминэрис: Пламя и иллюзии судьбы

Яретти Элис

— Как Знак Пары? — улыбнулся Таран, и Ария почувствовала, как тепло разливается по груди.

Рю, наблюдавший молча, позже сказал ей:

— Ты видишь суть вещей. Не магию, а связи.

— Мы научились этому вместе, — она взяла его руку, и в этом жесте не было ни капли сомнения.

Последней проблемой стали столы для угощений. Повара из кулинарного клуба, знаменитые своими огненными десертами, отказались работать рядом с учениками-некромантами, чьи блюда источали морозный аромат смерти.

— Или они, или мы! — кричал глава поваров,

Криг, извергая искры из ноздрей.

Рю, вместо того чтобы читать лекцию о терпимости, предложил эксперимент:

— Создайте одно блюдо вместе. Ледяной персик, фаршированный пламенем. Если гости выживут — у вас будут отдельные столы.

Студенты замерли, затем робкий некромант Элвин протянул руку над фруктом. Морозный туман обволок кожуру, а Криг, фыркнув, вдохнул в сердцевину сгусток огня. Когда десерт подали Арии, тот взорвался у неё во рту каскадом контрастов — жар и холод, жизнь и покой, грань между которыми исчезла.

— Это… идеально, — она выдохнула, и теперь столы стояли рядом, а повара обменивались рецептами.

Академия, окутанная вечерними сумерками, преобразилась. Сквозь витражные окна Большого зала струился мягкий свет люстр, отражаясь в позолоте рам и мраморном полу, отполированном до зеркального блеска. В воздухе витали ароматы жасмина и свежего воска, смешиваясь с тихим гулом ожидания. Сегодняшний бал выпускников был не просто прощанием с прошлым — он становился мостом в будущее, и это чувствовал каждый, кто переступал порог зала.

Ария стояла перед зеркалом в своей комнате, пальцы дрожали, застёгивая последнюю пряжку на платье из серебристого шёлка. Ткань переливалась, как лунная дорожка на воде, а воротник, украшенный кружевом, обрамлял её лицо, делая черты хрупкими и одновременно торжественными. Она глубоко вдохнула, пытаясь унять учащённое сердцебиение. За дверью послышались шаги и, прежде чем она успела обернуться, в проёме возник Рю.

Его образ заставил её замереть. Чёрный мундир с вышитыми серебром узорами подчёркивал стройность фигуры, а в глазах, обычно таких сосредоточенных, горел непривычно мягкий свет. Он протянул руку, и его голос прозвучал тише, чем обычно:

— Готова?

Они шли по коридорам, где тени от световых сфер плясали на стенах, словно предвосхищая главный танец вечера. Зал встретил их волной тепла и музыки — струнные инструменты переплетались с мелодией флейты, создавая ритм, под который хотелось дышать в унисон. Выпускники, преподаватели, гости — все замерли, когда Ария и Рю вышли на паркет.

Первый аккорд вальса прозвучал, как удар сердца. Их руки встретились, пальцы сплелись, и пространство вокруг растворилось. Они двигались легко, будто годы тренировок слились в этом моменте в нечто большее. Рю притянул её ближе, и его шёпот коснулся её уха:

— Ты прекрасна.

Он отпустил её руку и, прежде чем она осознала его намерение, Рю опустился на колено. В его ладони, дрожащей от сдерживаемых эмоций, лежало кольцо — два сплетённых обруча, инкрустированных

сапфиром и алмазом.

— Ария, — его голос прозвучал громче музыки, громче аплодисментов, громче собственного страха. — Согласна ли ты стать моей парой не только в танце, но и в жизни?

Тишина, наступившая в зале, была оглушительной. Она увидела в его глазах отражение своих сомнений, надежд и той силы, что росла между ними с первого дня. Её «да» прозвучало как вздох, как облегчение, как начало.

Бал продолжился, но для Арии и Рю он уже закончился. Рука об руку они выскользнули через боковой выход, где их ждала карета. Город спал, лишь фонари мерцали, как звёзды, упавшие на землю. В гостинице «Серебряный ковчег», куда они вошли, смеясь и спотыкаясь о порог, их встретил полумрак люксового номера.

Ария прикусила губу, чтобы сдержать дрожь, но её тело уже откликнулось: соски напряглись под тонким платьем, живот сжался горячим узлом. Он приблизился, намеренно замедляя шаги. Каждый глухо отдавался в полу, синхронизируя с её учащённым пульсом. Его ладонь легла на её талию, пальцы впились в ткань, прижимая к себе так, что она упёрлась в его грудь. Ария почувствовала его дыхание — прерывистое, горячее — на своих губах, прежде чем он захватил её рот.

Поцелуй был грубым, требовательным. Его язык провёл вдоль её нижней губы, заставив её вскрикнуть, а затем проник внутрь, заполняя, лишая воздуха. Его зубы сомкнулись на её языке — острая боль смешалась с волной тепла между ног. Он сорвал с неё платье одним рывком. Холодный воздух коснулся обнажённой кожи, но тут же его руки заменили ткань — ладони скользили по бёдрам, поднимались к груди, большие пальцы кружили вокруг сосков, сжимали, вытягивали, пока она не застонала, выгибаясь.

— Тише, — прошептал он, прикусывая её плечо. — Или ты хочешь, чтобы нас услышали?

Ответом стал её стон — хриплый, срывающийся — и резкое движение: она расстегнула его пояс, позволив тяжёлой ткани упасть. Его рубашка порвалась под её ногтями. Голая грудь, покрытая шрамами, прижалась к её груди.

Он поднял её, посадил на край дубового стола. Его колени раздвинули её бёдра, руки приковали запястья к дереву. Она пыталась вырваться, чувствуя, как его хватка становится жёстче.

— Ты дрожишь, — он провёл языком по её уху, затем вниз, к шее, к ключице. Зубы впились в мякоть груди, чуть выше сердца. Она вскрикнула, а он засмеялся — низко, вибрационно — и опустился ниже.

Его губы обожгли живот. Пальцы впились в её бёдра, когда он опустил голову между её ног, она закинула голову назад. Его язык был точным, безжалостным — кружил, нажимал, вибрировал против той точки, что сводила её с ума. Она сжала его волосы, пытаясь прижать ближе, но он отстранился, удерживая её на грани.

— Проси, — прошипел он.

— Нет. — Она выпрямилась, глаза блестели яростью и возбуждением. Взмах рукой — и он оказался на спине, под ней, её ноги зажали его бока. — Ты проси.