Академия Магических Ремесел
Шрифт:
Я пыхтела как боевой хомяк на волка. Эльф же явно развлекался за мой счет, не более. Я еще раз окинула глазами столовую, выглядывая из-за отгородившего меня от людей широкой спиной, эльфа. От двери стремительным шагом к нам приближалось мое спасение, не иначе.
ДАНИЭЛЬ
— Я думаю, самое разумное, что ты можешь сейчас сделать, Хальгор, это пойти поесть и найти другой, более подходящий объект для приложения своего внимания, — произнес я на эльфийском брату в затылок.
С кривой ухмылкой — похоже,
— Чем тебя не устраивает этот объект, братец?
— Не твой формат.
— Отчего же? — еще шире осклабился Хальгор. — Вполне такой формат…
— Она слишком юная и слишком невинная. Для тебя. И ты оставишь ее в покое, — лишь тоном расставил я акценты, не повышая голоса.
— А иначе?
— Узнаешь. Тебе не понравится.
Девчушка давно сбежала за свой стол. Я развернулся и, взяв свободный поднос, стал автоматически его наполнять. Внутри все клокотало, словно вулкан проснулся. Я готов был ударить Хальгора.
Девочка, конечно же, не при чем. Надо просто поесть. Голодный я становлюсь совсем невыносимым. И вечером нужно выйти подышать свежим воздухом или пробежаться перед сном. Засиделся я в мастерской. Напряжению нужно давать выход.
За соседним столом шло какое-то оживленное движение, что невольно привлекло мое внимание. Увалень размером со среднего медведя, с которым мы вчера уже сталкивались, притащил и водрузил на стол огромный глиняный горшок с едва обозначенными ручками. Бросил в него капустный лист, накрыл крышкой и громогласно пробасил:
— Хочу щи с капустой! Горшочек, вари!
Все засуетились, бросая свои тарелки и подвигаясь ближе. Любопытство, смешанное с удивлением, просто клубилось в воздухе. Я понял, что происходит нечто необычное и непривычное даже для этих ребят.
— Митя, что правда сам варить будет?
— И пробовать можно будет? — отовсюду доносились вопросы.
— А то! Правда будет. Уже варит, — терпеливо растолковывал парень.
— Мить, подскажи вот здесь, — отвлек увальня высокий, кудрявый шатен, разложивший рядом с собой на лавке кусок доски с резными рунами. Было ощущение, что парень весь смонтирован из прямых углов, включая лицо. Митя отвлекся от горшка. Подошел к угловатому парню, вглядываясь в начертанное.
В это время невысокий, чернявый, черноглазый парнишка снял с горшка крышку, вытащил капустный лист и положил на его место прихваченную с большой общей тарелки рыбью голову. Закрыл крышку и, как ни в чем не бывало, сел на свое место. Приложил палец к губам, призывая всех молчать. Все прыснули со смеху, предвкушая веселье.
Мне уже можно было уходить, но стало интересно, что же сварит горшочек и чем же закончится эта шутка, что я решил остаться и понаблюдать. Такие они были веселые и забавные, эти ребята. Подошла рослая, красивая, русоволосая девушка, села рядом с моей лисичкой и спросила глубоким, мелодичным голосом:
— Митя, ты уху варишь? А
— Нет, Полин, щи. Ты не опоздала, ты вовремя как раз, — тепло улыбнулся ей Митя.
— А пахнет ухой! Ммм, вкусно как! Я бы поела ухи, — в нетерпении заерзала Полина в поиске тарелок. Лисичка наклонилась к подруге и стала что-то шептать ей на ухо. Полина округлила глаза и покачала головой.
— Это вон ребята рыбу ели, потому и пахнет, — не внял доводам ароматов Митя.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь и с интересом жду развязки. Поднялся и налил себе чаю, чтобы не сидеть за пустым столом. Чай здесь был хорош и разнообразен.
Митя открыл горшок и застыл памятником самому себе с крышкой в одной руке и березовой поварешкой в другой. Ребята вокруг затихли. Некоторые девчушки зажали себе рты ладошками.
Видимо, еще не до конца веря в происходящее, повар зачерпнул половником варево. Всмотрелся. Чей-то сорвавшийся смешок пискнул придушенной мышью. Затем еще один. И дружный хохот шквалом обрушился на горе — мастера.
Митя опустил поварешку в горшок и сел на лавку. Озадаченный. Сбитый с толку. Потер лоб. Почесал затылок.
— Где же я ошибся в расчетах? — прогудел отстраненно.
Посидел минуту, подперев лоб рукой и глубоко задумавшись. Мне даже стало жаль его немного. Захотелось подойти и поддержать парня. Скорее всего, у гончара на носу зачет или курсовая работа.
Полина подхватила уплывающий половник и стала накладывать уху в миски.
— Кому еще? Тарелку давай!
— Это я схему привязки к разделочному столу неверно рассчитал! — догадался мастер. — Нужно усовершенствовать. Нужно привязывать не к столу, а ко всей кухне!
Мне понравился ход его мысли и то, как он воспринял неудачу.
— Только не пойму, а лист-то капустный куда делся? — Митя в очередной раз почесал затылок.
— Может, на кухне кто съел? — чья-то неуверенная реплика вкупе со смешком помогла ему очнуться и посмотреть вокруг. Хитрые, переглядывающиеся, улыбающиеся лица. Капустный лист на рыбной тарелке. Общее веселье подтолкнуло маятник недоумения в сторону понимания происходящего. Осознание пробило заслон включенной логики и поиска решений.
— Да вы меня дурите! — наконец-то догадался Митя. Возмущенный парень опустил на стол пудовый кулак. Тарелки подпрыгнули. — Ах, вы, лешевы…
— Ошметки! — чье-то предположение попало в паузу, и все грохнули смехом с новой силой.
— Лапти вы лешевы! Вот кто, — вместе со всеми смеялся парень. — Попадетесь вы мне вечером на игре!
Я поднялся и вышел. Настроение было приподнятым. Лишь откуда-то издалека подкралось неясное, неоформленное в мысль, слабое чувство зависти к этим простым и понятным людям. К их простой и понятной в своей бесхитростности жизни. К ясности их желаний. К смелости их суждений и действий. И горькая досада. В моей жизни было, пожалуй, все. Все, кроме этой простоты и ясности. Можно ли в моем положении желать большего?