Академия магического права. Брюнетка в законе
Шрифт:
Может, мне подобных и охраняли, но, по всей видимости, неудачно. Поскольку не прошло и несколько столетий с момента окончания войны с Хаосом, как Видящие и даже их дети и внуки были истреблены.
На этом я захлопнула книгу, не в силах больше читать про ужасную участь предшественников. Сердце колотилось в груди, а к горлу подступила тошнота. В голове опять возникло воспоминание о сражении, которое чуть не отняло у меня отца. И угроза кошмарного существа найти меня стала почти осязаемой. Ведь хаоситы, несмотря на дар Видящих их обнаруживать,
Нет, хватит на сегодня кошмаров.
Я решительно спрятала книгу в стол и попыталась успокоиться. Получалось плохо. Сидеть на одном месте я просто не смогла. Хотелось действовать. Сделать хоть что-нибудь!
Однако Андре Травесси совершенно однозначно запретил своевольничать. И не подчиниться я не могла.
Взгляд затравленно заметался по комнате и вдруг остановился на одном из не до конца распакованных чемоданов. Помнится, в нем лежал великолепный отрез асатарского черного бархата, купленного с расчетом пошить судейскую мантию. И взятого потом с собой, чтобы подарить Дейдре или Вальтану. Именно поэтому я, собственно, чемодан и не трогала. Не хотелось лишний раз бередить душевную рану.
Зато теперь я, кажется, поняла, что с этим бархатом делать!
Память услужливо воспроизвела перед глазами порванную мантию Верховного судьи. Мужчины, благодаря которому сегодня я не стала круглой сиротой. Да, я не могу прямо сказать Себастьяну Броку спасибо. Но подарить бархат, пусть и по внешне другому поводу, – запросто. И неважно, что он не поймет. Главное, буду знать я.
В конце концов, для меня эта ткань навсегда останется символом потери, хотя я уже почти с ней смирилась. А вот на Верховном судье мантия из такой ткани будет смотреться идеально. Хотя, конечно, на таком мужчине, как он, все смотрится идеально…
Поймав себя на мысли о том, что вспоминаю полураздетого Себастьяна и его тренировку с Андре Травесси, я почувствовала, как запылали щеки. И, резко выдохнув, быстро распаковала чемодан.
Спустя несколько минут я уже стояла перед нужной дверью. Тут, правда, немного замялась, набираясь храбрости, но потом все же постучала.
– Кара? – увидев меня на пороге, Себастьян Брок вопросительно изогнул бровь. – Что-то случилось?
Он посторонился, пропуская меня в кабинет.
Под внимательным взглядом Верховного судьи я разом смутилась. Собственная затея показалась глупой, но назад хода уже не было.
– Ничего не случилось, – ответила я, входя и прижимая посильнее к груди сверток с тканью. – Я… я просто пришла сказать спасибо за то, что вы спасли отца…
– А почему ты решила, что я его спасал? – уточнил Себастьян, продолжая внимательно меня разглядывать.
Я мысленно называла себя дурой. И надо же чуть не проболтаться о секрете на первой же фразе разговора!
– Ну… я думаю… – неуверенно попыталась я уклониться от неудобного вопроса. – Вы ведь отправились к Щиту и вернулись с папой. И, в общем,
– Не стоит, – спокойно ответил Себастьян. – Я всего лишь выполнял свой долг.
– Значит, спасибо за то, что вы его выполняли, – пробормотала я и уставилась в пол.
– У тебя все? – после небольшого молчания спросил мужчина.
И только тут я, спохватившись, протянула ему сверток с тканью.
– Нет. Вот, это вам.
Однако Себастьян Брок принимать подарок не спешил.
– Что это?
– Ткань для мантии. Вашу я ведь порвала. А это асатарский бархат.
– Кара, мантии судей всегда черного цвета. А на Асатарской мануфактуре ткань окрашивают только в белый, красный и синий, – учительским тоном просветил меня Себастьян. – Спасибо, конечно, за беспокойство, но…
– Я знаю, – поспешно перебила я. – Но я так надеялась… Словом, для меня этот бархат покрасили в черный.
Себастьян удивленно вскинул брови. А я вытащила уголок ткани из специальной упаковки и показала ему. Даже при отсутствии солнечного света, под неяркими бликами плавающих светильников она выглядела изумительно.
– Красиво, – признал Себастьян, оценив мой подарок. – Но в этом нет никакой необходимости. Ткань прекрасная, уверен, ты найдешь ей достойное применение.
– Я хотела из нее пошить мантию, и ничего другого. Пожалуйста, возьмите ее. Это от чистого сердца. Я вам благодарна и за отца, и за тот случай… в библиотеке…
Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, вновь и вновь проклиная эту затею. Как же я глупо выгляжу! Неужели он откажется?!
Однако взгляд Верховного судьи все же смягчился.
– Хорошо. Если от чистого сердца, то спасибо, – произнес он и наконец-то принял из моих рук сверток с тканью.
Облегченный вздох вырвался из груди сам собой.
Себастьян слегка усмехнулся и собирался что-то сказать, но не успел.
Дверь распахнулась, и в кабинет стремительно вошел взволнованный Андре. Увидев меня, он остановился, быстро взглянул на Себастьяна и нахмурился.
– Что ты здесь делаешь, Кара?
– Она уже уходит, – ответил за меня судья Брок. – А ты, я так понимаю, с новостями?
– Да. – Травесси кивнул.
Я же, быстро простившись, выскочила в коридор. Ох, как все неловко вышло! Как я сразу не подумала, что девушке делать подарки взрослому мужчине – значит заведомо поставить себя в двусмысленное положение?
Счастье, что нас застал Андре, а не кто-нибудь еще! Представляю, какие бы поползли слухи!
Воображение мигом нарисовало перед глазами статью в «Элитаре», полную язвительных вопросов и предположений. «А что бы значили такой поздний визит и разговор наедине за закрытыми дверями между Карой Торн и нашим Верховным судьей? Быть может, это намек нам на то, почему в действительности Великолепная Кара отказала Андре Травесси?»