Академия нечисти: пленных не берем

Орлова Тальяна

– Давай же, очаруй ее! Отвлеки фальшивыми комплиментами, их племя на лесть подсаживается, как на листья дорланова древа, а когда она расслабится – приобними. И сразу после этого ляпни, что у нее талия толстовата. Иные эльфы от такого удара могут и крышей поехать. Зато оскорблять обычных девчонок у нее больше язык не повернется!

Но Ашк не спешил, не веря в свои силы:

– Я бы пошел, но почему мне одному страдать? Вы тогда… тоже кого-то очаровывайте! Опозоримся – так коллективно!

Не будучи демонами страсти, мы не имели ни малейшего шанса именно в этом вопросе,

потому и уставились на него как на дурака. Но Родриг решил добавить иронии:

– Там только одна девушка остается – Нилла. У вампиров с оборотнями на генном уровне расовая неприязнь. Но я могу попытаться ее очаровать тем, что буду притворяться мертвым, пока она меня ногами запинывает. Пойдет?

Я, усмехнувшись, шутку продолжила:

– Я тогда Вайда возьму на себя. Я его – чистым воздухом, он меня – нечистым огнем. Глянем, кто выживет до того, как между нами симпатия зародится.

Но Виола не поняла, что мы просто выплескиваем на Ашка избыток сарказма, и задумалась всерьез:

– То есть мне, самой некрасивой, остался самый красивый парень? Как же я его очарую? А если очарую, то что же потом делать, если влюблюсь? Не будут ли гости во время свадьбы смеяться, как мы с ним друг другу не подходим? А наши с ним дети внешностью в него пойдут или в меня?

Мы втроем уставились на нее, пытаясь угадать: это она так тонко шутит или действительно соображает о последствиях своей еще не случившейся влюбленности? Я бы решительно поверила в первое, если бы не ее задумчиво-хмурый вид. Вообще-то, некоторые девушки будто заколдованы на замужество, у них после определенного возраста все мысли к тому поворачиваются – и над таким естественным желанием смеяться не положено. Хотя мне не понять. Я детей вообще заводить не хочу – зачем приводить в этот мир зла и несправедливости еще и свое потомство? Да и в замужестве себя не вижу: слабого мужика я не перенесу, а сильный, боюсь, может случайно не перенести меня.

Зато Ашк сразу собрался и покачал головой:

– Святые духи, баронесса, твою самооценку надо поднимать любым способом. В общем, пойду и рискну, потому что на тебя смотреть жалко! Ты красавица, но несешь какую-то чушь, будто считаешь себя уродиной!

Тут он был прав. У Виолы самооценка настолько же занижена, насколько у эльфов она завышена. И если уж выбирать из двух крайностей, то наша милая и скромная подруга явно не в лучшем положении. Потому Ашк наклонил голову, будто хищник, намеренный кинуться в бой, и решительно пошагал к Элонессе, пока та мялась в стороне от своей компании. Мы успели расслышать только начало:

– Я должен сказать про твои ресницы, прекрасная эльфийка, ибо не согласен с тем, что ляпнула о них Синица…

Правильным заходом он ее умаслил – по меньшей мере заставил ее слушать дальше. И уже через полминуты мы имели счастье удивляться силе инкубского внушения. Я даже пропустила, куда он ей подул – в шею или в висок – но уже очень скоро удобно уместил свою ладонь на талии великолепной блондинки, а потом и размышлять не стал – притянул и поцеловал уже обмякающее от страсти прекрасное тельце. Мне оставалось только восхищенно выдохнуть. Собственно, то же самое сделали

и мои приятели.

Но еще через полминуты мы свой восторг попытались обратно вдохнуть, поскольку начинало доходить, что план провален. Ашк уже должен был оттолкнуть растаявшую девицу и выдать нечто оскорбительное, чтобы она навсегда зарубила на носу, как больно получать по гордости, но он вообще забыл о плане – так упоенно вылизывал нашего общего врага и постанывал громче ее самой.

– Передай мне тот стул, Родриг, – сухо попросила я. – Я ему сейчас по затылку залеплю.

Вампир медлил, он все еще из последних сил пытался верить в друга:

– Может, извращенец специально тянет, чтобы потом удар был ощутимее?

У Виолы оказалось другое предположение:

– Или у него и поцелуй первый. Ладно вам злиться, он же инкуб – хоть у кого-то сегодня хороший день.

Испортили хороший день нашему инкубу не мы. К парочке подлетела Нилла и одним рывком разлепила, откинув Ашка далеко в сторону, притом заорав:

– Ну-ка отойди от нее, демонское отродье! Элонесса, ты в порядке? Тебя этот мерзавец околдовал!

Эльфийка будто очнулась от дурмана и вскрикнула, брезгливо кривясь и в уме обозревая, что только что вытворяла. Я ее состояние могла понять – неприятно, когда ты вроде как сам, а потом понимаешь, что вовсе и не сам. И хоть Ашк так и забыл ей что-то неприятное напоследок выдать, ее гордость мы вскользь зацепить смогли. Родриг подумал о том же, раз похлопал Виолу по руке, пришептывая:

– Ты отмщена, милая. Если у этой стервы теперь хватит гонора тебя донимать, то можешь отвечать единственной фразой: «Зато в моем рту не было инкубского языка. А инкубские языки иногда обитают в таких местах, о которых не всякая благородная эльфийка догадается».

Я хмыкнула, и было всерьез приятно наблюдать, как улыбка Виолы растет, а спина выпрямляется. Теперь она уже смотрела на Элонессу так, как та недавно глядела на нее. Да вот только у ее обидчицы тоже нашлись защитники – и вся противная четверка подтягивалась к центру конфликта, выстраиваясь перед нашей.

Вайд со сосредоточенным видом что-то прошептал и щелкнул пальцами. Я приготовилась отразить магическую атаку, но природу ее не угадала и потому вскрикнула, когда со стороны кухни вылетели большие бидоны с молоком и, рухнув, расплескали содержимое по вымытому полу, портя всю нашу работу.

– Кто вам разрешил вскрывать холодильный отсек?! – взвыла я от ярости.

– Так нам и оживлять чучела никто не разрешал, – ласково ответил за всех Лоран. – Кажется, вам пора приниматься за дело, иначе до возвращения господина Хогса не успеете.

Я не могла это так оставить, мы не какие-нибудь безобидные таракашки! В замкнутом помещении серьезные потоки воздуха не соберешь – так, шуточную петлю или узкую волну. Но и этого хватило, чтобы издали попасть в проем посудомойни и зацепить сверху стопку чистой посуды. Часть тарелок полетела в воду, которую они не успели слить из моек, а часть благополучно разлетелась на осколки.

– Ой, а вы посуду здесь бьете? – издевательски спросила я.

На что и получила почти хладнокровное от Ниллы: