Академия нежити. Кафедра неприятных последствий
Шрифт:
Мы с Ритой уверились в мысли, что за словами Игната нет никакой силы. Сказать можно что угодно. Кто докажет-то, что так оно и есть? Пока мне не позвонит лично декан и не попросит возродить кого-нибудь за пятерку по экзамену – никаких воскрешений.
С этой мыслью я и завалилась обратно в кровать. На сей раз под бдительным контролем Риты.
Глава 5
Звуки, которые доносились из-за стены, было невозможно описать словами. Дьявольские крики на грани разумного и долбежка-долбежка-долбежка.
– Юнона приносит кого-то в жертву? – предположила Рита.
– Надеюсь, приносят её…
Мы, не сговариваясь, встали с кроватей и двинули в гости к Юноне, которая вовсю кашеварила в переносном котелке что-то неаппетитное, со сладковатым душком. По-моему, на поверхность всплыла и тотчас пошла ко дну жабья лапа.
– О, девочки, вы встали? – обрадовалась банши, не отвлекаясь от кипящего варева.
– Да с тобой любой мертвец встанет, – голосом того самого мертвеца произнесла я.
– Вам не нравится грайндкор? – понимающе заключила Юнона и убавила на ноутбуке громкость.– Сорри. Я привыкла быть одна, совсем забыла про вас. Не обижайтесь, ок? Мое предложение куда-нибудь сходить в силе? – добавила она елейным голоском. – А то завтра пары, надо развеяться перед многочасовыми муками.
Я хотела послать куда подальше и её, и совместные походы, но Рита, на удивление, согласилась.
– Конечно, в силе! Где у вас тут вкусно и недорого кормят? В столовой мне расхваливали только овсянку, но, судя по тому, какого синего оттенка она была, предлагают её не первую неделю.
Юнона пообещала показать нам самые злачные места, и мы отправились собираться.
– На кой нам дружить? – в коридоре буркнула я.
– Лучше с ней, чем совсем одни, – философски изрекла Рита.
Спустя полчаса мы втроем вышли за пределы академии и очутились на окраине города. Здесь было… холодно. Деревья, скованные ледяной коркой, казалось, могли рассыпаться от порыва ветра. Замерзшее озеро безмолвствовало. Густой туман покрывал землю молочным плащом. Небо, синее-синее, будто щедро залитое краской, и то было холодным донельзя.
Редкие люди – и нелюди, – утепленные по самые уши, передвигались исключительно быстрым шагом. Видимо, слухи о том, что нежить не реагирует на температуру, были преувеличены.
Рита потерла варежку о варежку и произнесла, выбивая зубами чечетку:
– Холодина. Как тут живут?!
– Да ладно вам! – Юнона выпустила облачко пара. – Всего минус пятнадцать, безветренно – не погода, а сказка! Это вы еще зиму нашенскую не видели. Бывает и минус сорок.
Судя по всему, у Риты, приехавшей из плюсовой Москвы, само словосочетание «минус сорок»
– Как я буду писать дипломную работу о лечебных растениях, если они от мороза загнулись? Не, ну так и напишу: «Всё тлен», – всхлипнула она, а Юнона расхохоталась.
Впрочем, Рита быстро оттаяла. Мы прогулялись по белоснежному городу, заглянули в бистро, оформленное в стиле древней Руси, где кормили недурными щами с квашеной капустой, винегретом и почему-то пончиками. После чашки капучино с ликером – очень по-древнерусски – Рита начала довольно улыбаться, а когда увидела за соседним столиком приятных молодых людей, и вовсе просияла.
– Пробьемся, – подытожила она. – Здешние парни ещё не знакомы с коренными москвичками.
К полудню мы обошли все торговые центы и накупили зимних вещей, чтобы обмен опытом с АНиПС не обернулся переохлаждением и больничной койкой. Юнона как-то поразительно легко провела нас по распродажам, словно была завсегдатаем магазинов. Её траурный черный стиль не казался модным – но в тенденциях она разбиралась, чем сразу полюбилась Рите. Банши говорила мало, больше слушала, но нас это устраивало. Всё равно переговорить Риту невозможно: та выдавала сто слов в минуту и замолкала только для того, чтобы набрать в легкие воздуха для новой пулеметной очереди.
За это, в принципе, я её и любила.
А когда свечерело, мы оказались в шумном баре с глупым названием «Жить и нежить», где собралась вся молодежь этого захудалого городишка. За барной стойкой выпивала компания парней, и, пока один пытался залпом осушить горящий коктейль, остальные подначивали его и громко ржали. Музыка драла барабанные перепонки. Здесь было громко, грязно и очень по-студенчески.
– Это по-нашему. – Рита плюхнулась за столик у не мытого годами окна. – О, смотри, какая у них алкогольная карта! На трех листах!
– Ты сопьешься, – предостерегла я её.
– Никсен, не зуди. Дай отпраздновать прибытие в столь чудные края чем-нибудь вкусным. Девушка, эй, примите заказ! – Рита замахала руками, и официантка лениво подплыла к столику, вытянула из-под пояса блокнот и ручку. – Нам три Б-52 и каких-нибудь лонгов поядренее!
Юнона не стала спорить с лихой травницей, а я добавила к заказу гренки и «Цезарь», чтобы не улететь после первой рюмки. После первой не улетела, но спустя полчаса мы были веселы беззаботны и готовы на любые подвиги.
– Современный мир слишком жесток к тем, кто не плывет по течению, – вещала Юнона трагичным голосом. – Возьмем, к примеру, меня. Вы судите мой внешний вид, да? Считаете меня замкнутым чучелом? Но я ведь совсем другая! – Кулачок ткнулся в грудь. – Я гораздо интереснее и светлее, клянусь.
Ага, сама светлость, разве что вопит так, что кровь из ушей течет. Впрочем, я промычала что-то одобрительное, а Рита и вовсе не внимала печальному монологу. Её сканирующий взгляд уже зацепился за кого-то, сидящего в дальнем углу полутемного зала.