Академия первого чувства
Шрифт:
Из-за массивного стола вставал крупный мужчина средних лет. Послезавтра, после распределения по факультетам, он должен был пожать мне руку и пожелать успехов в стенах славного учебного заведения. Должен был бы… Как я не люблю сложные сослагательные.
Здесь же присутствовали доктор Фонтень, скорее всего, прямиком направившийся сюда на доклад из моей палаты, и четвертый встречающий — неизвестный мне шкафообразный оборотень. Стоял он далеко, не определить, но явно из крупного семейства.
— С выздоровлением вас, мисс Мари, — ректор Коган вежливо поцеловал
Увы, значит, окончательно поставил на мне крест как на студентке. По Уставу преподаватели рук девушкам не целовали.
Мистер Мерик обеспокоенно вглядывался мне в глаза, то ли поддерживая, то ли ища следы паники.
Крупный оборотень оказался тигром и деканом факультета Следствия и дознания. Рассматривал меня с интересом, но скорее как проигранную партию, этакий упущенный куш. Самок оборотни ценили и просто так терять ресурс жалели.
— Уважаемые, — прервала я в самом начале дипломатические рассуждения мистера Когана, — я понимаю серьезность положения и, по мере моих скромных сил, хотела бы предложить выход из создавшейся ситуации.
Мужчины хмыкнули и переглянулись. Теперь все смотрели на меня с жалостью. Они знали, что выхода нет. И после приюта сделать из меня студентку не получится.
— Итак, я получила предложение из родственной для меня семьи Ера. Мне окажут полную поддержку и помогут пережить, прошу прощения, пройти трансформацию в семейном городском доме. После этого я готова пройти освидетельствование уважаемым доктором Фонтенем на вменяемость, физическую форму и готовность начать полноценное обучение. Как взрослый оборотень.
Сказала и застыла. Мой выбор был сделан.
Глава 7
ПРИНИМАЙТЕ НАС ТАКИМИ, КАКИЕ МЫ ЕСТЬ
Take us as you find us.
Дом был старше, чем страна. Вросший в землю, угрожающе ощетинившийся боковыми выступами, мощный, как приготовившийся к прыжку лев. Новые поколения хозяев пытались прилепить к нему современные флигельки и пристройки, но было видно, как они едва держались. Казалось, в любую минуту дом готов сбросить этот прилипший в мирное время мелкий груз и броситься в бой, сминая и подавляя.
Меня он хмуро рассматривал чуть скошенным верхним окном, взвешивал и оценивал, как только что родившегося щенка. Распрямив плечи и скрывая начавшую бить в животе дрожь, я зашла в заботливо распахнутую Кристофером входную дверь.
Молчаливый дворецкий и бровью не повел: ни на желание молодого хозяина самому придержать дверь неизвестной девушке, ни на мое простенькое провинциальное платье и собранные в узел без всякой прически волосы. Он принял у сопровождающего нас сотрудника Академии узел с моими вещами и проводил в гостиную, где уже сидел благообразный чопорный нотариус.
— Мистер Руперт. Мисс Ерок, — представил нас Крис. — Мы собрались здесь для оформления права инициативного донора.
Усевшись за стол и разложив бумаги, мистер Руперт долго и тщательно знакомил меня
Завитый по последней моде чуб мистера Руперта кивал в такт его словам, мясистые губы шевелились, время длилось бесконечно.
— Мне было безмерно приятно иметь дело с такой уважающей традиции и букву закона особой, — сказал нотариус, прощаясь и прикладываясь к моей подрагивающей руке. — Если в дальнейшем вас заинтересует практика во время учебы, моя нотариальная контора к вашим услугам.
Выпрямившись так, словно проглотила милевый столб, я вежливо улыбалась и кивала. Когда дверь за нотариусом закрылась, Крис подхватил мое оседающее тело и понес наверх.
Лестница длилась и длилась, картины на стенах и пролетах с презрительно смотревшими со всех сторон Ера слились в единую смазанную ленту.
Меня била крупная дрожь. Откат после лекарств должен был наступить минимум на следующий день, но нечто в моем организме было против и яростно рвалось наружу.
За нами захлопнулась массивная дверь. В комнате тяжело пахло кровью. На подносах большого стола стояли закрытые крышками огромные кастрюли. Судя по всему, в них ждало своего часа свежее мясо.
Меня положили на прохладное покрывало из визийского шелка.
В глазах туманилось. Плыли затянутые в витиеватые шелковые обои стены комнаты, размазывалось в странные гримасы лицо склонившегося надо мной Ера.
Пока оставалась в сознании, я должна была сделать еще одну важную вещь. Схватив за руку Кристофера, уже снимавшего с меня кружевные перчатки, и с трудом поймав в фокус его угрюмое сосредоточенное лицо, я сказала:
— Если со мной что-то случится, помоги родным приехать и оплакать меня. — Он вздрогнул и окаменел плечами. — И посмотри в глаза. — Поймала его взгляд и серьезно, медленно проговорила: — Жизнь моя как человека — важнее всего. Если речь пойдет о потере зверя, не жалей. Если… тебе придется пойти на некоторые… нарушения нашей договоренности ради спасения моей жизни, сделай это без промедления. Главное — чтобы я выжила.
Уже не видя его реакцию, откинулась на подушки. Волосы раскинулись тяжелыми локонами. Никогда не оставалась при чужом человеке простоволосой. Мне предстояло многое, что я не делала никогда.
От сильной боли живот буквально скрутило, я застонала. Почувствовала, как к губам поднесли стакан, и стала жадно пить. С каждым глотком становится легче, но тут же настигает следующий спазм, и опять тело скрючивает.
К моим вскрикам присоединяется чье-то успокаивающее бормотание. Короткая вспышка осознанности, я понимаю, что сижу с разметавшимися по плечам волосами, в одной нижней рубашке, и жадно пью из очередного протянутого стакана. Пью красное и тягучее. Жидкость льется по подбородку, заливает ворот тонкой рубашки, окрашивая ее пятнами и потеками, заставляя прилипать к телу, к ноющей груди.