Академия семи ветров. Добить дракона
Шрифт:
Сколько бы ни бесились темные, а есть что-то что не в их власти. Меня, а не Киару сейчас целует черный дракон.
Она меня не напугает.
Никто меня не напугает.
Но вредному дракону обязательно надо было все испортить.
Он выпрямился, не ослабив, правда, хватку, так что я повисла на нем, едва касаясь земли кончиками туфель.
— Милдрит, — хриплый низкий голос пустил ту самую, заблудившуюся дрожь по позвоночнику и я вцепилась в дракона еще сильнее. Не отпущу! — Ты уверена?
Вот вроде такой умный, а такие глупые вопросы
Какое "не уверена" если уже одна только возможность услышать собственное имя в таких интонациях, всего этого уже стоила? Но раз наставник интересуется, наверное, ему виднее.
Поэтому я слегка отстранилась и подняла на него глаза, завороженно уставившись на черные блестки чешуек, поступивших на виске и на скуле. Коснулась их кончиками пальцев, удивляясь и ощущениям от прикосновения, и собственной смелости.
И сделала вывод.
— Да. Уверена.
Дальше моя инициатива не потребовалась, потому что дракон, как оказалось, мне попался крайне инициативный!
Как будто бы хотел этого не меньше, чем я, но по каким-то причинам сдерживался, а теперь…
Поцелуй — глубокий, тягучий. Меня вдавливает в твердое драконье тело, а следом прижимает к каменному зубцу башни и я, пытаясь избежать этого холодного прикосновения, сама выгибаюсь навстречу.
А потом горячие губы скользят по шее, прихватывают нежную кожу, и снова возвращаются к губам. Не удержавшись, я пытаюсь распутать завязки на черной рубашке, потому что пока Алвис вытворяет что-то невообразимое своими поцелуями, отвлекать его от этого совершенно не хочется, но и мне ведь нужно чем-то заняться!
И тут вредный дракон снова останавливается, смотрит на меня несколько мгновений, а потом, не сказав ни слова, начинает… открывать переход.
— Нет! — я ухватила его за руку. — Не надо. Я хочу здесь.
Я мало чем могла объяснить себе это желание, но почему-то необходимость куда-то перемещаться, пытаться понять, где я оказалась, как я буду потом оттуда выбираться и еще бог знает что — все это меня напугало.
Мне хорошо здесь и сейчас в этом моменте, когда губы горят, щеки горят и ноет грудь, и внизу живота так приятно дергает.
И никаких условностей. Никаких “нельзя”, “так надо” и “это неправильно”.
В глазах дракона сомнение.
Он явно не считает продуваемую семью ветрами башню подходящим местом для лишения девственности.
И я, конечно, не спорю, что драконам с их-то экспертизой виднее!
Но я хочу, как я хочу.
И я потянула его к себе за руку, приподнялась на цыпочки, прижавшись губами к щеке только для того, чтобы повторить ту цепочку поцелуев, которой меня вот только что научили: от щеки к шее, сильной но такой беззащитной, ниже, к ключице, шалея от собственной смелости и чужого терпкого запаха, вкуса и гладкости кожи под губами…
Я очень прилежная ученица, наставник!
— Пожалуйста…
— Милдрит… — кажется, он все еще до конца не убежден, что это хорошая идея.
И мне приятно, что он обо мне заботится, но…
Такие аргументы и у меня
— Алвис!
Пока дракон колебался, я умудрилась-таки вытащить его рубашку из-за пояса (раз к завязкам меня не пустили!) и нырнуть под нее руками. От прикосновения ладоней к твердому, напряженному животу дрожью прошибло обоих.
Мужчина шумно выдохнул, снова опалив кожу своим пустынным дыханием. А потом резко обхватил меня за талию и водрузил на парапет между двумя зубцами. Спину пощекотало магией и воздух за ней уплотнился. Кажется, кто-то заботится о мерах безопасности! И не то, чтобы я возражала — очень даже наоборот! Очень хорошо, что мне попался такой сообразительный дракон, потому что лично я сейчас не могла думать ни о чем кроме собственно дракона.
А тот окончательно лишил меня зачатков сообразительности, стянув с себя наконец проклятую рубашку.
Боги, он везде такой красивый?..
Взгляд скользил по смуглому животу, по груди с темными сосками, по широким плечам, на которых тоже проступила россыпь чешуек, а руки скользили за взглядом, впитывая всю гамму ощущений. Он весь такой твердый, такой горячий…
Руки дракона тоже времени даром не теряли, и платье поползло вверх, позволяя чужим ладоням скользнуть под него, погладить колени, с нажимом провести по внешней стороне разведенных бедер и сжать ягодицы.
Меня как будто молния прошибла от этого властного, хозяйского жеста, придвинувшего меня к мужчине вплотную, так, что промежность прижалась к ткани брюк, где тоже было горячо и твердо.
Я тихонько ахнула, зажмурившись от невыносимости ощущений.
Щиты, защищающие не только меня от эмоций окружающих, но и окружающих от моих собственных, затряслись как припадочные.
Это было одно из немногих умений, которому меня действительно хорошо учили и до сих пор оно меня не подводило. Мне казалось, что я удерживаю их легко и непринужденно, и контроль над ними не требует никаких усилий.
Но не сейчас.
Не тогда, когда нахальный шершавый — мамочки, шершавый! — язык чертит влажную линию по шее.
Не тогда, когда мужские руки стягивают ткань платья с плеч, высвобождают грудь и сжимают ее так сладко, что невозможно не стонать в голос.
Не тогда, когда пальцы отодвигают в сторону мокрое белье и скользят между ног уже без преграды, невесомо задевая невероятно чувствительную точку.
Это было настолько невыносимо хорошо, что невозможно было удерживать внимание хоть на чем-то кроме.
И я не выдержала.
Щиты рухнули с воображаемым лязгом и меня накрыло.
Чужое желание такое похожее и непохожее на мое собственное. Наслаждение. Предвкушение. Нежность. Жадность…
Алвис на несколько мгновений застыл, оглушенный моими эмоциями и отражением собственных, но вместо того, чтобы остановиться…
Поцелуй стал глубже, каждое движение пальцев — еще точнее. А потом пальцы исчезли и я ощутила совсем иное прикосновение. Проникновение.
Сначала едва-едва. Потом чуть глубже. И еще чуть-чуть.