Академия Трёх Сил
Шрифт:
Я обхватила щёки ладонями. Внутри бурлили самые разные чувства: и злость, и смущение — стоило вспомнить его улыбку и блеск в глазах. И ещё к этим ощущениям примешивалось некое смутное торжество. Но если Хен думает, что это сойдёт ему с рук, то он сильно ошибается…
Я осторожно приблизилась к двери ванной. Запора на ней не было, так что когда я тихонько нажала на ручку, дверь легко отворилась.
Шум воды стал сильнее. Дверь умывальной кабинки была закрыта, за ней виднелась смутная желтоватая тень человеческого тела.
Хен сбросил одежду прямо
Я, стараясь действовать тихо, но быстро, взяла эту стопку и рысью утащила в спальню. Положила в шкаф Хена, как будто так и надо.
Потом вытащила из ванной корзину с грязным бельём, кинув туда и то, что Хен снял. Корзину выставила на балкон, если что, скажу, что там она и стояла.
Последней настала очередь полотенец. Их отнесла тоже в спальню, припрятала под одеждой. Нельзя оставлять врагу ни малейшей лазейки.
А сама засела в спальне, ожидая, когда Хен выйдет. Двери везде специально оставила нараспашку, наблюдая за происходящим через щель.
Ждать пришлось долго, я успела и заскучать, и укорить себя за глупость, и уже начала подумывать было о том, чтобы вернуть всё как было — и останавливала только мысль, что Хен выйдет из ванной в самый неподходящий момент.
А потом шум воды наконец утих.
Я замерла, теряясь в догадках, что Хен будет делать. Я бы на его месте… я бы, наверное, сперва поискала бы одежду хорошенько, решив, что сама её куда-то задевала, а потом даже не знаю, что делала бы. Разозлилась бы? Начала кричать и буйствовать?
Ох, а что если Хен сейчас позовёт меня и потребует вернуть одежду?
Я его недооценила.
Он как будто вообще не заметил, что сменная пропала. Показался на пороге с совершенно невозмутимым лицом — в чём мать родила, как будто так и надо. Влажные волосы стояли дыбом, жёлто-оранжевый свет подсвечивал капельки воды на гладкой коже. Я невольно засмотрелась на его тело: худощавое, испещрённое шрамами и узорами… татуировки? Разве у него раньше такие были?
Впрочем, мне стало не до татуировок, когда Хен как ни в чём не бывало направился в спальню. Одна половина разума запаниковала: сейчас мне влетит! надо срочно в постель и делать вид, что давно сплю! — а другая любовалась, как зачарованная, потому что при движении от этой картины захватывало дух.
Я видела раньше парней, что называется, без штанов — но это были или глупые случайности, или совершенно не вызывающие романтического интереса объекты.
А тут это был Хен. Полностью обнажённый, длинноногий, узкобёдрый, мускулистый — и свет играл, вычерчивая мышцы пресса, обтянутые гладкой кожей, и внутри у меня разгорался незнакомый огонь. И страх. И жадность. На лицо Хена было страшно смотреть, и ниже живота тоже взгляд опускать я боялась. И хотела. И боялась.
Я пришла в себя, когда Хен был уже на пороге. Метнулась к постели, не думая о том, что выдаю себя, прыгнула под
Шаги Хена замерли на пороге. Послышался смешок, но Хен ничего не сказал. Отошёл к шкафу, раздался стук дверцы. Потом шорох одежды. Я молча лежала, проклиная минуту, когда в голову пришла дурная мысль устроить этот идиотский розыгрыш. Сердце билось где-то в ушах, рук и ног я вообще не чувствовала, они словно отнялись от сладкого ужаса.
Потом кровать заскрипела и чуть просела под чужим весом. Хен погасил магический светлячок, и комната погрузилась во тьму. Я снова замерла: показалось, что теперь Хен точно услышит, как лихорадочно бьётся моё сердце.
Но тишина всё тянулась и тянулась, и, осмелев, я высунула нос из-под одеяла. Прислушалась. Хен дышал мерно и спокойно. Заснул?
У меня немного отлегло от сердца: не будет смеяться надо мной. А к утру всё уже более или менее забудется. И тут вспомнилось, как он шёл к спальне. Всё то, что, казалось бы, не разглядела тогда, вдруг само встало перед глазами.
Я зарылась лицом в подушку.
— Хагос! — вырвалось полушёпотом отчаянное. Тут же я снова притихла, вслушиваясь в дыхание Хена.
Спит.
Я вздохнула, перевернулась. Взглянула сквозь ресницы. Да точно спит. Я придвинулась ближе, притворяясь, что во сне. Уткнулась лбом в руку Хена. Вот сейчас он что-нибудь скажет…
Но Хен молчал, только повернулся ко мне лицом, и на плечи легла тяжёлая рука.
Под ложечкой сладко засосало. Я затаила дыхание и только через долгий миг спохватилась, что выдала себя этим. Теперь если он не спит, точно знает, что я проснулась. А может, это к лучшему?
И я открыла глаза, вовсю уставившись на Хена.
Его ресницы чуть дрогнули. Тоже не спит. Сердце заколотилось уже как сумасшедшее. Рука Хена придавливала меня к постели, а иначе бы… иначе бы я могла чуть податься вперёд и поцеловать его в губы. А у него на шее бьётся жилка. Дыхание спокойное, но если прислушаться — слишком лёгкое, будто Хен с трудом заставляет себя не реагировать.
В горле совсем пересохло. Я облизнула губы, почти решившись действовать — и будь что будет. И тут Хен отвернулся.
Я не сдержалась: вздохнула порывисто и разочарованно. И отвернулась сама на другой бок: подумаешь! Не хочет — ну и не надо! Бегать за ним я не буду.
В ту ночь я ещё не знала, что очень скоро все мои решения перестанут что-нибудь значить, а наши отношения — бесповоротно изменятся.
Глава 38
Сессия началась не очень.
Старый, похожий на жабу профессор по животноводству зверствовал так, будто все мы стремились стать магами-животноводами, за зачёт по своему предмету хотел, чтобы у всех от зубов отскакивало. Остальные преподаватели были немногим лучше. Каждый считал свой предмет самым важным и нужным, совершенно не думая о том, что, скажем, боевикам вряд ли часто придётся варить нужные зелья (их всегда можно купить) или самостоятельно чинить артефакты (а артефакторы на что тогда?).