Академия вампиров. Книга 1. Охотники и жертвы
Шрифт:
— Ну… спасибо. Извини, что рявкнула на тебя.
Мы немного поболтали, и я сумела вытянуть из него кое-что о новых курсирующих по школе сплетнях. Он заметил, что Лисса упрочила свое положение, но, похоже, не видел в этом ничего странного. Разговаривая с ним, я заметила выражение обожания, всегда возникающее на его лице рядом со мной. Грустно, что он питает ко мне такие чувства. Я даже испытала легкий укол вины.
Интересно, задумалась я, это было бы трудно — встречаться с ним? Он славный, забавный и определенно симпатичный внешне. Мы ладим друг с другом.
Ответ пришел прежде, чем я успела задать себе вопрос. Я не могла стать подружкой Мейсона, потому что если и представляла кого-то, обнимающего меня и нашептывающего на ухо всякие вольности, в его словах должен был слышаться русский акцент.
Мейсон продолжал восхищенно созерцать меня, понятия не имея, что творится в моей голове. И при виде этого обожания я внезапно поняла, как могу использовать его к своей выгоде. С некоторым чувством вины я повела разговор в более игривом стиле, пыл Мейсона разгорелся еще жарче.
Прислонившись рядом с ним к стене, так что наши руки соприкасались, я наградила его улыбкой.
— Знаешь, мне по-прежнему не нравится, что ты выступал в роли героя, но, что ни говори, ты напугал их. Оно того стоило… почти.
— Но тебе не нравится?
Я провела пальцем по его руке.
— Нет. В смысле, это круто в принципе, но не на практике.
Он засмеялся.
— Черта с два! — Он поймал мою руку и бросил на меня понимающий взгляд. — Иногда ты нуждаешься в том, чтобы тебя спасли. И думаю, иногда тебе нравится быть спасенной, просто ты не хочешь признать этого.
— А я думаю, это ты ловишь кайф, спасая людей, просто не хочешь признать этого.
— Полагаю, ты понятия не имеешь, от чего я ловлю кайф. Спасти девицу вроде тебя — благородное дело, вот и все, — горделиво заявил он.
Я сдержала порыв стукнуть его за словечко «девица».
— Тогда докажи это. Окажи мне любезность. Это ведь тоже благородное дело.
— Конечно, — тут же согласился он. — Чего ты хочешь?
— Хочу, чтобы ты передал сообщение Кристиану Озере.
Его пыл слегка угас.
— Что? Ты же это не всерьез?
— Очень даже всерьез.
— Роза… Ты ведь знаешь, я не могу заговорить с ним.
— Мне послышалось, ты сказал, что готов помочь. Мне послышалось, ты сказал, что помогать «девицам» — благородное дело.
— При чем тут благородство, скажи на милость?
Я одарила его самым нежным взглядом, на какой была способна, и он не устоял.
— Что ему передать?
— Скажи, что мне нужны рукописи святого Владимира. Те, которые в хранилище. И пусть поторопится. Скажи, это для Лиссы. И скажи ему… скажи ему, что я соврала тем вечером после приема. — Я на мгновение заколебалась. — Скажи, что я сожалею об этом.
— Не вижу никакого смысла…
— Так и должно быть. Просто сделай это. Пожалуйста.
Я снова одарила его улыбкой королевы красоты.
Заверив меня, что постарается исполнить поручение,
ПЯТНАДЦАТЬ
Мейсон выполнил мою просьбу. Он нашел меня на следующий день перед уроками, в руках у него был ящик с книгами.
— Вот они, — сказал он. — Спрячь их поскорее, пока у тебя не начались неприятности.
Книги оказались очень тяжелыми.
— Это тебе Кристиан дал?
— Да. Я сумел поговорить с ним так, что никто не заметил. Этот парень любит выделываться, ты обратила внимание?
— Да. — Я снова улыбнулась ему, и он просиял. — Спасибо. Это дорогого стоит.
Я поволокла добычу к себе в комнату, прекрасно понимая, как дико это выглядит: я, которая терпеть не может всякие премудрости, готова с головой зарыться в покрытое пылью дерьмо из четырнадцатого столетия. Однако, открыв первую книгу, я поняла, что это перепечатка перепечатки еще более ранней перепечатки; если бы книге на самом деле было столько лет, сколько я думала, она давно развалилась бы на части.
Быстро проглядев книги, я поняла, что их можно разбить на три категории: книги, написанные после смерти святого Владимира; книги, написанные разными людьми при его жизни; и что-то вроде дневника, написанного им самим. Что там Мейсон говорил о первоисточниках? Две последние группы — как раз то, что мне нужно.
Тот, кто перепечатывал записи, заодно и переложил их на современный язык, так что мне не пришлось ковыряться в староанглийском. Или, может, в старорусском? Святой Владимир жил в этой древней стране.
«Сегодня я исцелил мать Саввы, много лет страдавшую от острых резей в животе. Теперь она выздоровела, но, по воле Господа нашего, это далось мне нелегко. Я чувствую слабость и головокружение, безумие пытается овладеть мною. Каждый день я благодарю Бога за поцелованную тьмой Анну, поскольку без нее, конечно, всего этого не вынес бы».
Снова Анна. И снова «поцелованная тьмой». Он много раз упоминал ее среди прочего. В основном он писал длинные проповеди вроде тех, что я слышала в церкви. Жутко скучные. Однако другие отрывки больше напоминали дневник, перечисление того, что он делал каждый день. И если это на самом деле соответствовало действительности, он все время исцелял. Больных. Раненых. Даже растения. Оживлял погибшие зерновые, когда люди голодали. А иногда просто черт знает ради чего заставлял расцветать цветы.
Читая, я поняла, как это было хорошо для старого Влада — всегда иметь Анну рядом, потому что ему приходилось очень несладко. Чем больше он использовал свою силу, тем больше она сама воздействовала на него. Он вел себя иррационально — то печалился, то сердился. Винил в этом демонов и молол всякую чушь в том же духе — совершенно очевидно, что он страдал от депрессии. Однажды, гласил дневник, он даже пытался убить себя. И кто же его остановил? Конечно, Анна.
Позже, проглядывая книгу, написанную человеком, который знал Владимира, я прочла: