Академия Зла, или сын для козла
Шрифт:
— Но ты же любишь котиков! Ты так кричала, когда я их приносил! — заметил сын, пока я разворачивала магическую почту. — Но ты их кормишь!
— Эм… — заметила я, глядя на сына. — Разумеется, я их ненавижу! Просто…
Мой голос стал мерзким, как и подобает уважающей себя демонице.
— … просто я хочу, чтобы они все растолстели! Прямо как арбузы на спичках! А потом падали со шкафов и мучились! Мучились! — ответила я, пытаясь подать пример сыну.
Счет за воздух! Я разорвала конверт, выбрасывая его. Счет за вывоз мусора! Туда же! Проклятия
Я вытащила письмо из Академии, сорвала печать в виде черепа с рогами и на всякий случай хвостом подтянула себе стул. Он очень пригодился!
— Не может быть! — ужаснулась я, хватаясь за сердце и плюхаясь на стульчик
— Что мам? — встревоженно спросил сын, пока я проверяла накопленные души.
— Это список того, что нужно купить! — обмирала я, хвостом пытаясь нашарить успокоительные капельки. Так, сначала пьем, потом читаем!
— Итак, нам нужно купить… — начала я, поглядывая в кошелек. — Собирайся! Мы идем …
Я кое-что прикинула в уме.
— Покупать мне все для Академии? — спросил ребенок, заглядывая в письмо.
— Нет, сынок! Тут только… Воровать! — вздохнула я.
Глава первая. Демоняшка
Глава первая. Демоняшка
Если в аду и есть ад, то это были его врата. Раньше здесь проводились торжественные казни, потом вечерние пытки. Чуть позже здесь мучились грешники, которые в свое время воровали деньги из бюджета, выделенные на дороги. Они каждый день перекладывали брусчатку. Поверьте, даже у самых стойких демонов иногда шевелилось что-то похожее на сердце, когда они слышали: «Фигня, переделывай!».
Но никогда еще центральная площадь не видела столько горя, слез, истерик и ненависти, как в тот день, когда на ней открылся школьный базар!
Вы когда-нибудь себе представляли школьный базар демонов? Если нет, то не пытайтесь! А то еще грешить перестанете, чтобы на него не попасть!
— Тетради с виселицей! Тетради с виселицей! — кричала бойкая демоница, тыча всем подряд тетради. — Так, раз в руках подержал, то плати! Трогать руками тоже платно! Вот, видите, ценник висит? Что значит, дороже, чем купить? Ну тогда покупайте!
— Сынок, — прошептала я, глядя на моего мальчика, который смотрел на все это разинув рот. Держи маму за руку!
— Тетради с виселицей! — тыкали мне в лицо. — Двадцать листов! Отличная бумага из кожи грешников! Всего десять душ за тетрадь! Женщина!
Это она мне!
— Все теперь вы обязаны купить! Вы ее потрогали! — рявкнула на меня торговка.
— Я не руками. Я хвостом. Про хвост ничего не написано! — ядовито заметила я, хвостом перебирая кучку тетрадей.
— Мам! Я хочу с котенком, — заметил сын, показывая пальцем на единственную белую тетрадку с каким-то котенком. Я прямо удивилась, как она сюда попала! —
— Эксклюзив! Сто тысяч душ! — гордо заметила торговка, стряхивая пыль с тетради. — Уникальное предложение! Такой ни у кого не будет!
— Фу, — скривилась я, глядя на котенка. — Вы что? Шутите? Какой котенок? Бе! Мой сын просто пошутил!
— Я очень люблю котят, — вздохнул сынок, расстроившись неимоверно.
— Мучить и измываться, — поправила я, присматриваясь к тетради с картинкой в виде адского пламени и грешников. — А вот эту можете показать? Дай-ка я присмотрюсь! Ну-ка… Тебе нравится?
— Нет, хочу котенка, — вздохнул сынок.
— Никаких котят! Да чтобы я купила сыну тетрадь с котенком! Да вы с ума сошли! — рассмеялась я дьявольским смехом. — Бросьте!
И утерла кисточкой хвоста скупые слезы. «Насмешили!», — вздохнула я.
— Там еще со щенком я видел, — тихонько вздохнул ребенок, роняя слезы. — Я не хочу с оторванной рукой, с инквизиций я тоже не хочу!
Я низко наклонилась к тетради с костром инквизиции, повертела ее хвостом. Она лежала на самой вершине горки из тетрадей. Я наклонялась очень низко, словно плохо вижу, что на обложке.
— Устрой истерику, катайся по полу, — умоляла я, видя, как поступают другие демонята. Они визжали так, что было слышно даже на других кругах ада: «Купи!!! Хочу!!!».
Мой стоял, опустив голову.
— Ну хорошо, мам, — вздохнул он, не пытаясь пнуть меня ногой. Родители пронесли мимо нас девочку. Она визжала так, что даже у меня заложило уши. Отец гордо смотрел на мать. Мать гордо смотрела на отца. Мол, смотрите, какое исчадье мы воспитали!
— Берем инквизицию! Просто мой сын очень увлекается историками! Помнишь, я тебе говорил: «А в кого ты вселишься, когда вырастешь?». И ты мне сказал, что в историка! — вздохнула я, платя деньги.
Мы отошли, а я выдохнула, глядя в глаза ребенку.
— На, держи своего котенка! — усмехнулась я, осторожно вытаскивая из-за пазухи вожделенную тетрадь. — Щенка я не успела! Вот если бы ты устроил истерику, как все нормальные дети…
— Спасибо! Мама! Можно я тебя поцелую? — на глазах ребенка выступили счастливые слезы. Я подставила щеку, аккуратно стягивая хвостом с прилавка зазевавшегося демона леденец.
— Черт! — закусила я губу, листая тетрадь. — Двадцать листов, говорила она! Четырнадцать! Эх! Кругом обман!
— Мам, а я хорошо капризничал? — спросил сынок, которому в руки упал леденец. — У меня получается?
Я смотрела на визгливого демоненка, который проклинал всех вокруг за то, что ему не купили пенал с мертвой головой.
— Да, ты молодец, — кисло заметила я. Ой! Что это? Так, я не поняла!
Я остановилась.
— Не может быть!
Рядом с огромной вывеской «Жаркие цены» толпился народ. Просто толпа без каких-то намеков на просвет. Я приложила хвост козырьком, пытаясь понять, что же там. Я решила попробовать протиснуться, но нас просто отпихнули. Я встала на цыпочки, пытаясь понять, на что тут налетели всем скопом!