Академия. Вторая трилогия
Шрифт:
— Конечно, если тебя ведет святая цель, — согласилась Жанна.
— Да. Помогите мне править! Я всегда чувствовал, что с этим справится лучше кто-нибудь другой. Работа лидера — не для одного человека.
— Если ты считаешь, что с этим справится кто-нибудь, ты никогда не найдешь просто кого-нибудь, — ответил Вольтер.
— Но я человек другого склада. Потому вы и нужны мне. — Чтобы править? — переспросила Жанна.
— Именно. Я не создан для этого. Вольтер замер в воздухе, расправив крылья.
— Какие возможности! Если у нас будет
— Я должен разобраться со многими, гм, проблемами. А когда я разберусь с политикой, вы можете принять форму спор и лететь куда захотите.
Вольтер внезапно превратился в человека, хотя и сохранил снежно-белый цвет одежд.
— Гм, политика… Всегда считал, что это занятие интересное. Игра тонкими идеями, в которую играют тупоголовые идиоты.
— У меня сильная оппозиция, — грустно признался Гэри.
— Друзья приходят и уходят, а враги накапливаются, — заметил Вольтер. — Пожалуй, мне это понравится.
Жанна закатила глаза.
— Святые нас благословляют.
— Не сомневаюсь, моя дорогая.
Глава 17
Гэри уселся за свой стол. Итак, он — премьер-министр, но особенный премьер-министр.
Все продумано просто прекрасно. Он может спокойно заниматься своим делом, вдали от дворцовых интриг. У него масса времени для математических вычислений.
Он, конечно, будет выступать перед народом по трехмерному головидео. Эти заботы возьмет на себя Вольтер. В конце концов, Вольтер и Жанна вполне могут подменить собой Гэри на всяких там встречах и конференциях, где необходимо участие премьер-министра. В компьютерной Сети оба они запросто могут принять облик Селдона.
Жанне нравятся публичные церемонии, особенно если она может там выступать за укрепление благочестия. А Вольтеру нравится изображать одного древнего деятеля, с которым он, кажется, был даже знаком — господина Макиавелли. Он говорил: «Ваша Империя — огромная ветхая развалюха с бесконечным множеством нюансов и заблуждений. За ней нужно присматривать».
А в остальное время они оба могут исследовать безграничное королевство виртуального пространства, огромный, непрерывно меняющийся лабиринт. Как сказал Вольтер, свой досуг они могут посвятить «разнообразным веселым причудам».
Пришел Юго, радостный и возбужденный.
— Гэри! Верховный Совет только что принял твои предложения по голосованию! Теперь каждый далити в Галактике — на твоей стороне.
Гэри улыбнулся.
— Пусть Вольтер выступит по трехмерному видео, в виде меня.
— Ага, такой скромный и доверительный — это сработает.
— Надо не забыть ту старинную шутку о проститутке. За обычную работу — обычная плата, а искренность — это уже отдельный разговор.
Юго радостно заржал, и вдруг недовольно сказал:
— А, знаешь, там еще эта женщина…
— О, нет…
Гэри совершенно забыл об академике Потентейт. Угроза,
Не оставив ему времени на размышления, пожилая леди проскользнула в кабинет.
— Я так счастлива, что вы согласились со мной увидеться господин премьер-министр!
— Хотел бы я сказать то же самое о вас.
— А как ваша очаровательная супруга? Она здесь, поблизости?
— Сомневаюсь, что ей захочется с вами встретиться. Академик Потентейт расправила свои просторные одеяния и без приглашения уселась в кресло.
— Надеюсь, вы не приняли всерьез мой маленький намек?
— Мое чувство юмора не распространяется на шантаж и вымогательство.
Пожилая дама расширила глаза и с оттенком возмущения в голосе сказала:
— Ну, что вы! Я всего лишь пытаюсь найти подход к вашей администрации.
— Несомненно!
Имперские традиции не позволяли Гэри даже затронуть вопрос о возможной причастности академика Потентейт к заговору Ваддо на Сатирукопии.
— Я нисколько не сомневалась, что вам удастся заполучить министерское кресло. Мои маленькие выпады против вас — да, надо признаться, они были несколько дурного тона…
— Весьма.
— Вы человек немногословный — это большое достоинство. На моих друзей вы произвели огромное впечатление — тем, как решительно управились с мятежом тиктаков и с убийством Ламерка…
Так вот оно что… Уж очень убедительно Гэри доказал, что он — не тот рассеянный профессор, за которого они его принимали.
— Решительно? А может быть, лучше сказать — безжалостно?
— О, нет, что вы! Мы вовсе так не думаем. Вы были совершенно правы, позволив Сарку «взорваться ко всем чертям», как красноречиво вы это назвали. Невзирая на то что «Серые» так рвались влезть в это дело и залатать дыры. Очень мудро, да, и вовсе не безжалостно.
— Даже при том, что Сарк после этого, по-видимому, уже никогда не поднимет голову?
Это был вопрос, который он задавал сам себе долгими бессонными ночами. Люди умирали, чтобы Империя могла жить… как можно дольше.
Академик Потентейт только пожала плечами.
— Как я вам и говорила, мне хотелось бы наладить особые взаимоотношения с премьер-министром из нашего класса, и, признаюсь, так долго…
Как и множество других людей, с которыми Гэри был теперь знаком, она говорила для того, чтобы скрыть свои истинные мысли и намерения, а не для того, чтобы их открыть. Академик Потентейт все болтала и болтала, а Гэри думал, как бы совладать с узловыми понятиями в его уравнениях. Он уже успел обучиться непростому искусству делать вид, что внимательно следит за разговором и живо участвует в нем — движениями глаз, мимикой и ничего не значащими короткими фразами. Это было именно то, что обычно делает за человека фильтр-программа на трехмерном головидео. А Гэри теперь умел прекрасно обходиться своими силами, даже не задумываясь о лицемерии сидевшей перед ним дамы.