Академия. Вторая трилогия
Шрифт:
— Конечно. Некоторые говорят, будто бы он не слишком романтичен, что он словно закрытая книга, но ведь никто не знает его так хорошо, как знаю я. Жизнь со Стеттином прекрасна. Как правило. Я помню, Дорс о тебе так заботилась, просто с ума сходила, переживая о твоем здоровье и безопасности. Вот точно так же Стеттин печется обо мне.
— И тем не менее он подвергает тебя опасности либо как минимум не мешает тебе. Он позволяет тебе осуществлять все эти тайные планы, которые, вполне вероятно, могут оказаться тщетными.
— Но Дорс…
—
— Еще как понятно. Понятнее некуда! Ты говоришь, как старик, который намерен вскорости умереть и желает, чтобы между ним и его близкими не осталось недопонимания. Дед, между нами нет недопонимания, и ты в ближайшее время не умрешь.
— Мне трудно было бы обмануть тебя, Ванда. Но порой я думаю о том, как легко обмануть меня. Как легко и просто превратить меня в орудие для достижения далеко идущих политических целей.
— И кто же хитрее тебя, дед? Кто тебя обманывал в прошлом?
— Не просто обманывали. Мной руководили. Меня использовали.
— Кто? Император? Уж точно нет. Линь Чен?
Она мелодично рассмеялась, а Гэри покраснел. Он-то знал ответ.
— Тебя обмануть будет намного труднее, чем меня, если мы с тобой столкнемся с человеком, способным к внушению, как думаешь?
Ванда смотрела на Селдона. Она разжала губы, готовая что-то ответить, но отвела взгляд.
— Ты подозреваешь, что Стеттин на тебя воздействовал внушением?
— Да нет. Я не об этом говорю.
— О чем же тогда?
Но Гэри не мог ответить, как бы сильно ему этого ни хотелось.
— Группа тех, кто способен к внушению, — менталиков, каким-то образом собравшихся в организованное сообщество, изолированное ото всей этой возни и упадка, ото всего… Они могли бы решить все. Они могли бы освободить нас ото всех наших обязательств… и всех наших друзей.
— О чем ты? — испуганно воскликнула Ванда. — Начало мне понятно, но… от каких друзей нам нужна защита? Гэри только отмахнулся.
— Вы так и не нашли ту талантливую девушку, которую разыскиваете?
— Нет. Она исчезла. Никто не ощущает ее присутствия уже несколько дней.
— Ты предполагаешь, что эта женщина, Лизо, обнаружила ее раньше вас?
— Мы просто ничего не знаем.
— Мне было бы любопытно встретиться с кем-то, кто обладает большими способностями, чем ты. Очень любопытно, наверное.
— Почему? Некоторые из нас весьма своеобразные люди. Похоже, чем более они талантливы, тем более интересны.
Гэри неожиданно сменил тему разговора:
— Ты когда-нибудь слышала о диктаторе Николо Пасе со Стеррада?
— Конечно. Ведь я — историк.
— Я однажды лично встречался с ним — давно, до твоего рождения.
— Вот этого я не знала. Каким он был, дед?
— Спокойным. Толстяк, коротышка, на котором, похоже,
Ванда поежилась.
— Думаю, без всего этого людям жилось бы куда как лучше.
— А я теперь стал в этом сомневаться. Наше безумие… Все составные части динамической системы со временем либо становятся полезны, либо отмирают. Эволюция происходит как в социальных, так и в экологических системах.
— Тираны исторически необходимы, ты так считаешь? Интересная теория, но не такая уж неслыханная. Целый ряд историков-аналитиков со времен правления династии Гертассинов размышляли о динамике распада и возрождения.
— Да-да, я помню. Николо Пас ссылался на их работы для оправдания своих действий.
Ванда вздернула брови.
— Представляешь, а я напрочь забыла об этом. Очевидно, мне нужно вернуться к моей настоящей работе, чтобы не отставать от тебя, дед.
Гэри улыбнулся.
— К твоей настоящей работе?
— Ты понимаешь, о чем я говорю.
— Понимаю, Ванда. Верь мне, очень хорошо понимаю. Бывали и у меня такие годы, когда мне с трудом удавалось выкроить пару часов в день для работы над психоисторией. Но я вот о чем хотел тебе сказать: я пропустил несколько новых моделей через Главный Радиант Юго и мой собственный. Результаты очень любопытные. Империя — как лес, в котором давно не было большого пожара. В этом лесу — тысячи небольших пораженных болезнями делянок, деревьев, рост которых нарушен, — крайне нездоровая ситуация, короче говоря. Если бы кто-то из тех диктаторов был до сих пор жив, мы не могли бы придумать ничего лучше, как дать им армию и флот и развязать им руки!
— Дед! — Ванда сделала вид, что шокирована. Она улыбнулась и коснулась морщинистой руки Селдона. — Я знаю, как ты порой обожаешь теоретизировать.
— Я совершенно серьезен, — возразил Гэри, смертельно побледнев, и устало улыбнулся Ванде. — Димерцел бы, конечно, ни за что не позволил. Премьер-министр всегда так пекся о стабильности. Он искренне верил, что лес удастся преобразить в сад, где будут работать многочисленные садовники и никогда не случится никаких пожаров. Но я думаю о…
— О садовнике, который убил Императора, дед.
— Что ж, порой все мы сбрасываем путы, которыми связаны, верно? — задумчиво проговорил Гэри.
— Порой я тебя совсем не понимаю, — призналась Ванда и покачала головой. — Но я ужасно люблю разговаривать с тобой даже тогда, когда не догадываюсь, к чему ты клонишь.
— Удивление. Удивление, трагедия и новый рост. Верно?
— Что-что?
— Ну все. Хватит болтать. Давай-ка уйдем из Библиотеки и перекусим где-нибудь, если у тебя есть свободное время.