Аккорды кукол
Шрифт:
– Все-таки ты свинья!
– Карина пробовала оттолкнуть его, но он все равно поцеловал в губы.
– Иди. Вино мы сами купим.
Подождав, пока она выйдет из вестибюля, Колычев отправился на поиски Клеточкина. Нашел он его в баре киностудии. Перед режиссером стояло несколько пустых бокалов, но на подходе были полные. В бар заглянул Ермилов, взял минеральную воду, покачал головой.
– Иди ты в жопу!
– сказал Клеточкин.
– Что, язва замучила?
– Я с вами не хочу разговаривать, - ответил продюсер и, гордо вздернув подбородок, удалился.
– Ты чего-то совсем в разнос пошел.
– Колычев присел рядом с Николаем.
–
– Не знаю, чего она хочет, но будет ждать. Ты через час ещё будешь держаться на ногах?
– Конечно. Но машину поведешь ты.
Клеточкин бросил на стойку ключи. Алексей убрал их в карман.
– Знаешь, что я решил? Продолжать снимать этот фильм!
– сказал Николай, замотав головой, как бык на привязи.
– Конечно, - согласился Алексей.
– На другой студии, - добавил режиссер.
– Это наш сценарий, и Ермилов не может им пользоваться. Даже в туалете.
– В туалете сгодится любая бумага, - заметил Колычев.
– Не обольщайся.
– Чтобы они продолжали съемки с другим - нужны две наши подписи. Клеточкин заметно пьянел.
– И они ни одной не получат, - подсказал Колычев.
– Не бери в голову. Ты разве не рад, что у тебя появилась дочь?
Режиссер залпом выпил бокал и сердито уставился на Алексея.
– Чего ты все лезешь не в свои дела?
– спросил он, наливаясь краской.
– Рад - не рад, что это вообще меняет? У них - семья, а у меня её нет, хотя и женат, и у тебя - нет и не будет.
– А мне она и не нужна, - усмехнулся Алексей.
– Что же тебе нужно?
– Ты.
Режиссер опрокинул второй бокал и долго соображал.
– Фильм, - поправился Алексей.
– А то ещё не то подумаешь.
– Ладно, что тебе там надо подписать?
– кивнул режиссер.
– Новую заявку?
– Я же тебе говорил.
– Колычев вытащил из кармана сложенные листки. Хочешь прочту?
– Не надо. Наверняка снова какая-нибудь ерунда.
– Клеточкин достал ручку.
– Опять куклы?
– Кто же еще?
– усмехнулся тот.
– И второй экземпляр.
Расписавшись, режиссер грузно встал и, пошатываясь, направился в туалет. "Конечно - ерунда, о которой даже смешно говорить", - подумал Колычев, развернув один из подписанных листков бумаги. На нем крупными буквами было отпечатано: "В моей нелепой смерти прошу никого не винить".
5
Драгуров пошевелился, чувствуя, как затекли руки и ноги, но голова больше не гудела, сознание вернулось, резкость зрения - тоже. Снежана улыбалась, глядя на него.
– Извини, - поспешно сказала она.
– Я и не думала, что на тебя это так подействует.
– Что это было?
– спросил он.
– Что ты играла? Зачем?
– Так... Один парень научил, в консерватории. Он бурят.
– Ты хочешь сказать - кришнаит?
– поправил Владислав.
– Кто его разберет!
– беспечно отозвалась Снежана, присаживаясь рядом с ним.
– Скорее, буддист. Очень способный студент. Он мне говорил, что из древнегреческой теории музыки можно вывести основу некоей заматериальной формулы, или мантры. То есть, коль скоро мы знаем главную тональность ноту - какой-то сущности, будь то стихия, предмет или божество, мы способны, используя тональность, воздействовать напрямую на эту сущность. Добиваться чего-либо в порядке приказа, повеления. Интересно, да? А если это предмет неживой, вроде куклы, то можно определенными частотами разрушить его. И вообще... Музыка оказывает на мозг поистине магическое влияние. Можно было в этом убедиться, наблюдая за
– Вот уж спасибо!
– сердито усмехнулся Драгуров.
– В следующий раз будь, пожалуйста, осторожней. Все эти восточные ритмы, звуковые колебания очень опасны. Я читал об этом в "Тибетской книге мертвых". Технология послесмертного общения душ с нечеловеческими сущностями, вот что это такое. Ты даже не знаешь, что только что исполняла древнеиндийский обряд "прана-пратихштха". Чуть не отправила меня на тот свет...
Снежана негромко вскрикнула, сложив руки в ладони. Ее зеленые глаза возбужденно заблестели: то ли от огорчения, то ли от непонятного веселья. Склонив голову, она опустилась на колени и поцеловала Владиславу руку.
– Прости, повелитель!
– сказала девушка, прыснув от смеха.
– Прекрати! Я говорю вполне серьезно. Твоя музыка - это птичий язык, голос демонов. И вообще, под эти звуки происходит обряд поклонения индуистским статуэткам, всяческим божкам и многоруким куклам. А цель всего этого - вдохнуть в неодушевленный предмет жизненную силу верующего. Ты когда-нибудь видела, как они их купают, одевают, кормят, укладывают в постель, обмахивают платками, только в клозет не водят? Все это кажется глупостью или детской игрой, вроде той, когда девчонки играют в Барби. Но это не так. Во-первых, все это порождает особые психические ощущения. Во-вторых, это взаимообразная связь. Сообщенная кукле жизнь поддерживается ежедневно поклонением ей. Та же Барби, в сущности, подпитывается сосредоточенной на ней концентрации мысли. А вспомни средневековых магов с их восковыми фигурками! В фигурки втыкали иголки и это могло привести к смерти. Манипуляции с неодушевленными предметами убийственны. А в-третьих, мозг человека, образ куклы и сам манипулятор - составные части князя мира сего. И тому, кто наделен душой и свободной волей, в нем нет места. Придет время, когда куклы перестанут терпеть своего создателя. Впрочем, это время уже наступило. Ты сможешь провести ночь в музее восковых фигур? неожиданно спросил он.
– Вряд ли, - поежилась Снежана.
– А мне как-то пришлось. По работе. Не хотелось возвращаться домой. Там происходило что-то... непонятное. Наутро я даже видел следы. А на стене - тот же знак, что в своей квартире. Око Заххака. Или символ "анкх" жизнь, скрытая в вещах.
– Бедненький, - пожалела его Снежана.
– И откуда только ты все это знаешь?
– Я ведь кукольный мастер, - отозвался он.
Взгляд его упал на стол, где лежала разобранная металлическая игрушка. Драгуров подошел ближе.
– Ты здесь ничего не трогала?
– удивленно спросил Драгуров.
6
"...Жил в Марьиной Роще некий манихей, которому меня принесла Дана, человек неглупый и осторожный, сумевший выжить в самые лютые годы и даже собирать вокруг себя учеников.
Пошептавшись с хозяином, Дана ушла, а тот, едва бросив на меня взгляд, пробормотал что-то на птичьем языке, потом сказал более внятно: "Войдешь в Золотые Врата и воссядешь в Третьем Храме..."
Одного я никак не мог уразуметь: откуда они все знают друг друга, и почему узнают каждого, принадлежащего их кругу, и идут за тем, кто ведет их? Один может жить в Берлине, другой - на берегу Гудзона, третий - в Марьиной Роще, четвертый - в Эфиопии. И сколько их, много или мало? Не делится ли мир поровну на тех и других, или прилив одних чередуется с отливом прочих? Посвященные в тайну пророчествуют, будто бы откровенничая Именем, но не они ли услышат в конце концов: "Я никогда не знал вас; отойдите от меня, делающие беззаконие!"