Акридж не выдаст!

Вудхаус Пелам Гренвилл

– В таком случае объясните мне, что вы здесь делаете. Этот бал не для всех.

Я чувствовал, должно быть, то же самое, что чувствовал Свирепый Биллсон, когда Альф Тодд кинулся на него с кулаками.

– Издатель газеты «Сливки Общества» прислал мне билет. Он просил меня написать статью о вашем бале.

Если я чувствовал себя мистером Биллсоном, тетка Акриджа чувствовала себя мистером Тоддом. Я видел, что она потрясена. Из таракана я превратился в богоподобное существо, которое может по желанию возвысить ее до небес или унизить и смешать с грязью. Губы

ее искривились от скорби. Но она не отступила, не сдалась. После минутного колебания она снова ринулась в бой.

– У вас корреспондентский билет? – пробормотала она.

– Да, корреспондентский билет.

– Будьте добры, покажите его.

– Пожалуйста.

– Благодарю вас.

– Не стоит.

И она ушла.

Мне стало веселее, и я стал разглядывать танцоров уже почти без отвращения. Они перестали мне казаться такими противными. Некоторые из них были почти как люди. Да и народу как будто прибавилось. Конечно, этот бал по-прежнему походил на похороны, но то были похороны более веселые. Я уже был рад, что явился сюда.

– Простите..

Я думал, что все формальности уже позади, и раздраженно обернулся. Передо мною стоял толстоватый, завитой молодой человек в пенсне на черном щнурочке.

– Простите, – повторил молодой человек. – Вы член клуба «Перо и Чернила»?

Мое раздражение мигом рассеялось. В конце концов это даже лестно, что здешние людишки упорно отказываются признать меня одним из своих.

– Нет, слава Богу, – ответил я.

– В таком случае…

– Корреспондентский билет, – объяснил я.

– Корреспондентский билет? От какой газеты?

– «Сливки Общества».

Этот молодой человек не имел ни одной из доблестей Юлии Акридж: ни гордости, ни чувства собственного достоинства. Он просиял, как солнце. Он схватил мою руку и крепко пожал ее. Он запрыгал вокруг меня, как ягненок.

– Мой милый друг! – воскликнул он, еще крепче сжимая мою руку. – Мой милый друг, я должен перед вами извиниться. Я ни за что не осмелился бы приставать к вам с такими вопросами. Но, видите ли, на наш бал каким-то образом проникло несколько совсем посторонних людей. Когда я спросил одного из них, он мне ответил, что купил билет. Тут какое-то глупое недоразумение, потому что билеты не поступали в продажу. Я хотел задать ему еще несколько вопросов, но он исчез в толпе, и я потерял его из виду. Наш бал – частный бал, и являться на него могут только члены клуба. Идемте, мой дорогой друг, я сообщу вам несколько подробностей, которые понадобятся вам для вашей статьи.

Он повел меня в маленькую комнатку, запер за мной дверь, чтобы я не удрал, и стал хлопотливо добывать виски и папиросы.

– Садитесь, садитесь, пожалуйста.

Я сел.

– Прежде всего я хочу рассказать вам о нашем клубе. Клуб «Перо и Чернила» – единственная организация подобного рода в Лондоне. Мы этим очень гордимся. Членами нашего клуба могут быть только люди, прославившиеся на литературном поприще. Новые члены выбираются только по приглашению. Выборы эти похожи на посвящение в рыцарское достоинство. В настоящее время членами нашего

клуба состоят ровно сто человек. Мы принимаем в наши ряды только тех писателей, у которых есть вдохновение.

– И прямой, широкий, твердый взгляд на жизнь.

– Что вы сказали?

– Ничего.

– Сегодня вы познакомитесь со всеми великими писателями Англии.

– Я уже знаком с мисс Акридж, вашей председательницей, – сказал я.

Лицо молодого человека омрачилось. Он снял пенсне, вытер его Носовым платком и снова посадил на нос. В голосе его прозвучала обида.

– Ах, да, – сказал он, – Юлия Акридж. Она милая женщина, но, говоря между нами, у нее совсем нет административных способностей.

– Неужели?

– Никаких. Говоря по секрету, всю работу веду я. Я – секретарь клуба. Кстати, меня зовут Чарлстон Праут. Вы, должно быть, слышали мое имя.

Он с надеждой взглянул на меня, и я почувствовал, что должен сказать ему колкость. Был он какой-то уж слишком лоснящийся, и кто дал ему право так глупо завивать свои волосы?

– Конечно, – сказал я. – Я читал все ваши книги.

– Не может быть!

– Как же, как же, – «Крик в ночи», «Кто убил Джастера Боссома». Решительно все.

Он строго взглянул на меня.

– Вы, должно быть, путаете меня с каким-нибудь другим… э… писателем, – сказал он. – Мои произведения не имеют никакого касательства к уголовным романам. Критики называют мои книги «Пастелями в прозе». Моя лучшая книга называется «Серые мирты». Публика оказала ей самый горячий прием. И, кроме того, я пишу критические статьи в наиболее солидных журналах.

Он немного помолчал и затем прибавил:

– Если это заинтересует ваших читателей, я могу прислать вам свою фотографическую карточку. Ваш издатель, может быть, поместит ее в одном из ближайших номеров.

– О, конечно, конечно.

– Но если вы хотите поместить мою карточку, вам придется напечатать и маленькую статейку обо мне.

– Безусловно, – ответил я.

– Не забудьте, пожалуйста, название моего романа – «Серые мирты». Понимаете, «Серые мирты». Когда вы докурите, мы вернемся в танцевальную залу. Я главный распорядитель сегодняшнего бала и не могу отлучаться надолго.

Когда мы распахнули дверь, нас оглушил гром оркестра. Музыка теперь звучала гораздо веселее и громче. Зал был полон. Танцующие пары наталкивались одна на другую. Со всех сторон раздавались взрывы хохота. Я удивленно разглядывал всю эту толпу. Мистер Праут, очевидно, забыл арифметику.

– Ведь вы сказали, что в вашем клубе всего сто членов.

Секретарь протирал пенсне. Его пенсне, так же, как и у Акриджа, в минуты волнения соскакивало с носа.

– Да… только сто членов, – пробормотал он.

– Но ведь здесь, считая слева направо, по крайней мере семьсот человек.

– Я и сам ничего не понимаю.

– Может быть, во время нашего отсутствия были произведены новые выборы и в клуб проникло несколько сот писателей, которые лишены вдохновения! – сказал я.

В эту минуту к нам подскочила мисс Акридж. Ее лицо было перекошено злобой.