Акселерандо
Шрифт:
Будь на то воля Сирхана, он бы не стал болтать с дедом каждые десять мегасекунд. Мать Сирхана и ее партнер недоступны – они полностью ушли в одну из долгосрочных экспедиций по исследованию маршрутизаторов, давным-давно начатых Акселерациониста, а предки Риты либо полностью виртуализованы, либо мертвы. Так что связь их семьи с историческими корнями не слишком сильна. Но они и сами долгое время провели в том же состоянии полужизни, в котором сейчас существует Манфред, и не понаслышке знают, что при этом чувствуешь. Сирхан знает, что жена будет ему пенять, если он не посвятит уважаемого предка во все, что происходило в настоящем мире, пока тот был мертв. Более того, в случае с Манфредом, смерть не только потенциально обратима, но и почти
Что за жизнь пошла, если неупокоенные мертвецы больше не желают оставаться частью истории?– иронично размышляет он, потирая полоску-самозажигатель на палочке ладана и склоняясь перед зеркалом в дальней части гробницы. «Ваш внук с почтением ожидает вашего совета» - нараспев читает он официальные слова. Сирхан консервативен, и вдобавок отлично осознает относительную бедность своей семьи и необходимость поддерживать социальный кредит, а здесь, в государстве ортодоксальных орто-людей и реикарнационно-обеспеченного традиционализма, соблюдение формальностей хорошо отплачивает. Он сидит, скрестив ноги, и ждет ответа.
Манфреду не требуется много времени, чтобы появиться в глубинах зеркала. Как обычно, он принял форму орангутана-альбиноcа – перед записью и уходом в храм он как раз развлекался с онтологическим гардеробом Тети Аннетт. Может быть, они с ней и разошлись, но они остались близки. «Привет, парень. Какой сейчас год?»
Сирхан удерживается, чтобы не вздохнуть. «Мы больше не пользуемся годами» - не в первый раз объясняет он. Новый экземпляр каждый раз рано или поздно задает этот вопрос, Сирхан советуется с дедом. «С тех пор, как мы разговаривали в прошлый раз, прошло десять мег, около четырех месяцев, если ты хочешь, чтобы я пересчитал. С начала эмиграции – сто восемьдесят лет, и еще лет десять на релятивистское замедление».
«О. Всего-то?» Манфред как-то умудряется выказать своим видом разочарование. Это Сирхану в новинку: здесь перезапущенный вектор состояния Дедушки обычно спрашивает об Амбер или откалывает слабую шуточку. «Никаких изменений в постоянной Хаббла или темпах звездообразования? И были ли уже весточки от кого-нибудь из исследователей?»
«Не-а». Сирхан чуть расслабляется. Сейчас, наверное, Манфред сейчас снова спросит о том, как дурачатся с пределом Бекенштейна, и тогда это будет шаблоном разговора номер двадцать девять. Вскоре после заселения Амбер и другие исследователи отправились в действительно долгую исследовательскую миссию, и не ожидаются обратно в течение, э-э-э, 1019 секунд. До края видимой вселенной очень далеко, пусть даже первые несколько сотен миллионов лет – до сверхскопления Волопаса и дальше – можно пройти местной сетью кротовин. И в этот раз она не оставила дома ни единой своей копии.
Сирхан уже много раз так разговаривал с Манфредом – и в этом своем воплощении, и в предыдущих. В этом суть мертвецов – будучи вызванными, они не помнят, что происходило во время предыдущего вызова – и не будут помнить, если только не попросят их воскресить, узнав, что выполнились критерии воскрешения. Манфред очень долго был мертв - Сирхан и Рита успели за это время воскреснуть и раза три или четыре прожить долгую семейную жизнь, а перед этим еще провели целый век в небытии. «Мы не получали ответа ни от омаров, ни от Айнеко». Он делает глубокий вдох. «После этого ты всегда спрашиваешь меня, где мы находимся, потому я приготовил ответ-сводку». После десятого повтора Сирхан и Рита решили написать краткий ликбез, чтобы дух Манфреда могли разобраться, что к чему, и один из агентов Сирхана бросает свиток, запечатанный красным воском и перевитый шелковой лентой, сквозь поверхность зеркала.
Манфред некоторое время молчит, впитывая изменения (наверное, в пространстве духов прошли часы). «В самом деле? Я проспал целую цивилизацию?»
«Не
«У-у-у». Манфред делает глубокий вдох, чешет подмышкой и выпячивает резиновые губы. «Короче. Мы – ну, то есть, ты, они… Да пофиг. Нам сказали «проваливай, Джек», мы свалили в маршрутизатор у Хендай +4904/-56, и развели выводок новых, чьи кротовины мы теперь используем как физические телепорты от точки к точке? Мы расселились по системам коричневых карликов, и построили свое государство глубокого космоса, на больших поселениях-цилиндрах, соединенных телепортами из маршрутизаторов?»
«А ты бы стал доверять исходным маршрутизаторам в коммутируемой передаче данных?» - риторически спрашивает Сирхан. «Даже зная их исходники, порченные всеми мертвыми инопланетными цивилизациями мозгов-матрешек, которые с ним контактировали? Но если все, что ты хочешь с ними сделать – это вытащить кротовины и пересылать пассивную материю с одного конца на другой, они становятся довольно надежными». Он подыскивает метафору: «Это примерно как использовать ваш... интернет, чтобы эмулировать почтовую службу девятнадцатого века».
«Ла-а-адно». Манфред задумывается, как он обычно делает в этот момент разговора, и это означает, что теперь Сирхану придется рассказывать, что идеи об использовании врат, приходящие ему сейчас в голову, уже воплощены. Более того, они уже старомодны. В сущности Манфред продолжает пребывать в мертвых именно потому, что все ушло так далеко - сколько бы он не появлялся, чтобы поболтать, рано или поздно он оказывается достаточно разочарованным, и выбирает не воскрешаться. Нет, Сирхан вовсе не собирается говорить ему, что он устарел – это было бы грубо, да и строго говоря, это не так. «Хм-м, это открывает некоторые интересные возможности. Интересно, кто-нибудь уже...»
«Сирхан, ты нужен мне!»
Ледяной холодок тревоги и страха Риты скальпелем проносится через сознание Сирхана, отсекая ветви внимания, обращенные к предку. Он моргает и обращает к Рите весь фокус, не оставляя Манфреду даже отражения.
«Что случилось?»
Он смотрит глазами Риты. На полу их гостиной рядом с Манни мурлыкает оранжевый кот с белыми полосками и коричневым завитком на боку. В глазах-щелочках, наблюдающих за ней, читается неестественная мудрость. Манни как ни в чем ни бывало гладит пальцами его шерстку, но Сирхан чувствует, как сжимаются его кулаки.
«Что случилось?»
«Прошу извинить» - говорит он, вставая. «Надо идти, объявилась твоя чертова кошка». Он добавляет Рите «иду домой», разворачивается и бежит по вестибюлю храма. Вбежав в главный зал, он останавливается перевести дух, и снова чувствует, как остро нуждается в нем Рита. Он отключает бережливость, швыряет ее прочь и шагает в портал-молнию, чтобы попасть домой так быстро, как только можно.
Позади слегка обидевшийся дух Манфреда фыркает и обдумывает экзистенциальный вопрос: быть или не быть. И принимает решение.