Акселерандо
Шрифт:
Сейчас холл полон людьми. Жутковатые псевдо-насекомые зловеще жужжат у сверкающих пустых весов для мяса, и не боятся быть сраженными их электрошокером. Над полками для продуктов развернулся трехмерный ночной кошмар – причудливое, дерганое изображение в синтетических цветах радаров, которое подается прямиком на установленные там мониторы. Прилавок с товарами женской гигиены в ассортименте откачен назад, и на освободившемся месте, натягивая пластиковое покрывало, красуется гигантский тампон пяти метров в длину и шестидесяти сантиметров в ширину — ракета-носитель для запусков микроспутников. За ней мерцает конференц-дисплей, который спонсоры шоу впихнули туда, очевидно, чтобы завлекать таланты инженеров-гиков, настоящих и будущих.
Очки Манфреда включают увеличение и наводятся на один особенно цепляющий
«Эй, Манфред! Осторожней, силь ву пле!»
Он удаляет самолеты и оглядывается. «Я знаю Вас?» - вежливо спрашивает он, вздрагивая, потому что уже вспомнил.
«Амстердам, три года назад». Женщина в двубортном костюме поднимает бровь. Агент-социальный секретарь шепчет о ней Манфреду на ухо.
«Аннетт из отдела маркетинга Арианспейс?» Она кивает, и он фокусирует свой взгляд на ней. Одета все в том же ретро-стиле, который так смутил его при первой встрече — ни дать, ни взять, сотрудник секретной службы эпохи Кеннеди. Выбеленная короткая стрижка, будто сердитый ежик-альбинос, бледно-синие контактные линзы, черный галстук, узкие отвороты. Только цвет ее кожи напоминает о ее берберском происхождении. Те же неусыпные сережки- камеры. При виде его реакции поднятая бровь сменяется улыбкой одним уголком рта. «Вспомнил. То кафе в Амстердаме. Что принесло тебя сюда?»
«Как, что?...» Она одним жестом обводит весь салон. «Это шоу талантов, конечно же». Элегантное пожатие плечами, взмах руки в сторону орбитального тампона. «Здесь огромный потенциал! Мы нанимаем новых работников в этом году, и если мы хотим снова занять место на рынке запусков, мы должны брать только самых лучших. Энтузиастов, а не плывущих по течению, инженеров, способных потягаться с конкурентами из Сингапура».
Манфред наконец замечает неприметный логотип корпорации на боку ускорителя. «Вы доверили изготовление самого носителя сторонним сборщикам?» [74] .
74
Судя по всему, это разгонный блок, который может использоваться как вместе с основным носителем, как на Шаттлах, так и отдельно для запуска микроспутников.
Аннетт натягивает мину и принимается объяснять с вымученной повседневностью. «Космические отели демонстрируют рост прибыльности в последнее десятилетие. А важных шишек ведь не должны беспокоить проблемы ракетостроения, верно? Все то, что быстро летает и может взорваться, должно быть списано, говорят они. Диверсифицируйтесь, говорят они. А не то... » Она очень по-французски пожимает плечами. Манфред кивает; ее камеры в постоянном тесте на профпригодность записывают все происходящее.
«Рад видеть, что Европа снова присоединяется к бизнесу запусков» - говорит он серьезно. «Это будет очень важно, когда бизнес конформационно воспроизводящихся наносистем раскрутится. Место в этом рынке - серьезный стратегический актив для любой компании в сфере, даже если пока это — цепь орбитальных отелей». Особенно теперь, когда они доконали НАСА и в лунной гонке остались только Китай и Индия, думает он невесело.
Ее смех подобен перезвону стеклянных колокольчиков. «А ты сам, мон шер? Что привело тебя в Конфедерацию? У тебя, должно быть, сделка на уме».
«Ну...» Время Манфреда пожимать плечами. «Я надеялся, что встречу агента ЦРУ [75] , но кажется, сегодня их здесь нет никого».
«Это неудивительно» - говорит Аннетт с досадой. «В ЦРУ считают, что космическая индустрия мертва. Дурачье!» С минуту
75
Возможно здесь игра слов: Central Intelligence Agency дословно переводится как Агентство Центрального Интеллекта, и на момент повествования сущность службы могла быть другой.
К ним протискивается иранская женщина в кожаном мини-платье с глубоким вырезом на спине и в почти прозрачном шарфе, и требует рассказать, во сколько обойдется покупка микроускорителя. Попытки Аннетт отослать ее на сайт изготовителя ее не удовлетворяют, и к тому моменту, как показывается ее бойфренд, ретивый юный пилот воздушных сил, и наконец уводит ее, Аннетт уже выглядит заметно потерянной. «Туристы» - бормочет она. Потом замечает Манфреда, который уставился куда-то в пустоту, перебирая пальцами невидимую клавиатуру в воздухе. «Манфред?»
«Эм... Что?»
«Я торчала в этом зале шесть часов кряду, и мои ноги сейчас отвалятся». Аннетт берет его под левую руку и очень демонстративно снимает сережки, отключая камеры на них. «Если я скажу, что могу вместо тебя написать в службу новостей ЦРУ, ты ведь сводишь меня в ресторан, и накормишь обедом? И ты скажешь мне все то, о чем хочешь сказать?»
***
Добро пожаловать во вторую декаду двадцать первого столетия - второе десятилетие периода человеческой истории, в котором окружающая среда стала подавать признаки достаточной разумности, чтобы удовлетворять потребностям живущих в ней людей.
Мировые новости этого вечера, определенно, подавляют. В Майне диверсионные группы, связывающие себя с движением “Родители за Традиционных Детей”, объявили о логических бомбах, которые были заложены в сканеры генома в родильных домах и заставляли их случайным образом выдавать ложные обнаружения при обследованиях на наследственные заболевания. Выявленный ущерб составил шесть нелегальных абортов и четырнадцать судебных исков.
На Международном Конгрессе Исполнительских Прав проходит третий раунд антикризисных переговоров, призванных еще немного отсрочить окончательный крах установленного Всемирной Организацией Интеллектуальной Собственности режима лицензирования музыки. С одной стороны, силовики из Американской Ассоциации Охраны Авторских Прав лоббируют ввод полного контроля над воссозданием измененных эмоциональных состояний, связанных с произведениями искусства и их исполнением. Чтобы доказать серьезность своих намерений, они похитили двух «инфоинженеров» из Калифорнии, которые были вымазаны дегтем, вываляны в перьях и выставлены у позорных шестов с перебитыми суставами. Таблицы на шестах обвиняли их в реконструировании сценариев с использованием аватаров умерших, и таким образом вышедших из-под действия авторского права кинозвезд.
По другую сторону баррикад Ассоциация Свободных Артистов требует права играть музыку на улице, не подписывая контракт о звукозаписи, и обвиняет ААОАП в том, что они — средство аппаратчиков из Мафии, выкупивших лежащую при смерти музыкальную индустрию, чтобы получить легальный статус. В ответ на это директор ФБР Леонид Куйбышев заявляет, что «Мафия не имеет значительного присутствия в Соединенных Штатах».
Но музыкальному бизнесу уже ничто не поможет, потому что вся американская индустрия развлечений, имеющая легальный статус, вот-вот рухнет, и со времен ужасных нулевых не нашлось ничего, что было бы способно отвратить приближающийся коллапс.