Акселерандо

Стросс Чарльз

«Ха!» Она смотрит на него еще немного, и очень медленно кивает. Она наклоняется вперед и опирается на клюку обеими морщинистыми руками. Суставы на них похожи на грецкие орехи. Эндоскелет ее костюма поскрипывает, подстраиваясь, чтобы поддержать позу уверенности. «Ты свое получишь, детка». Морщины изгибаются в устрашающую улыбку. Шестьдесят горьких лет – и вот, наконец, скоро цель окажется на расстоянии плевка. «И я свое тоже получу. Между нами говоря, твоя мать так и не поймет, что ее достало».

***

«Расслабься. Между нами говоря, твоя матушка так и не поймет, что ее достало» - говорит кошка, обнажая острые, как иглы, клыки перед

Королевой, которая сидит на своем огромном троне, вырезанном из единого куска алмаза-вычислителя, и сжимает сапфировые подлокотники побелевшими пальцами. Все ее слуги, любовники, друзья, команда, совладельцы, электронные журналисты и прочие благосклонные факторы собрались здесь перед ней. И Слизень. «Это просто еще один иск. Ты справишься».

«Пошли они, если они шуток не понимают» - деланно угрюмо говорит Амбер. Она дала себе постареть до солидных двадцати с лишним, хоть она - в особенности как властитель всего этого вложенного пространства, имеющий полный контроль над его моделью реальности – и может выглядеть как пожелает. Она одета в самый простой серый свитер и совсем не похожа на некогда могущественную повелительницу юпитерианской луны, да и на беглого командира разорившейся межзвездной экспедиции - тоже. «Ладно. Думаю, что вы и в этот раз сможете справиться без моей помощи. Так что, если ни у кого нет предложений...»

«Прошу прощения» - говорит Садек. «Но нам не хватает понимания в этом деле. По моим данным – и хотелось бы мне знать, как они убедили улемов согласиться на такое – там имеют место две разные законодательные системы по правам и ответственностям неупокоенных, кем мы, очевидно и являемся – и обе упоминались как абсолютные системные стандарты. Может быть, они хотя бы высылают кодекс вместе с требованиями?»

«Гадят ли медведи в лесах?» - щелкнув зубами, отвечает Борис с присущей раптору вспыльчивостью. «Мы тут треплемся, а тем временем уголовный кодекс с полным графом зависимостей и деревом синтаксического разбора уже взял наш процессор за жопу. Да эта юридическая галиматья у меня уже в печенках сидит. Если вы...»

«Борис, уймись!» - прерывает Амбер. Все и так взвинчены до предела. Мы ждали чего угодно по возвращении домой из экспедиции к маршрутизатору – но уж точно не процедур банкротства, думает она. Быть объявленной ответственной за долги, которые набрала отступническая ветвь, ее собственная невыгруженная личность, оставшаяся на карнавал дома, состарившаяся во плоти, вышедшая замуж, обанкротившаяся и умершая... И еще алименты! «Я не считаю, что на вас лежит ответственность» - говорит она сквозь стиснутые зубы, подчеркнуто оглядываясь на Садека.

«Это неразбериха, достойная быть разрешенной самим Пророком, мир имени его». Садек не меньше, чем она сама, потрясен тем, что следует из этого иска. Его взгляд бегает по комнате, всячески избегая Амбер – и Пьера, ее долговязого астрогатора, мальчика-по-вызову и подстилки, а пальцы переплетаются друг с другом.

«Оставь это. Я уже сказала, что не виню тебя». Амбер вымученно улыбается. «Мы взвинчены из-за пребывания здесь взаперти без канала связи. Но что я могу сказать, я чую руку дражайшей родительницы за всеми этими перипетиями. Чую белые перчатки. Мы выберемся».

«Мы можем отправиться дальше». Это Ан говорит с галерки. Стеснительная и скромная, она редко заговаривает без веской причины. «Выездной Цирк в хорошем состоянии, разве не так? Мы можем

выйти обратно в луч маршрутизатора, разогнаться до крейсерской скорости и поискать, где мы можем жить. В пределах сотни световых лет должны найтись подходящие коричневые карлики».

«Мы потеряли слишком много массы паруса» - говорит Пьер. Он избегает встречаться взглядом с Амбер, и сам воздух в комнате, кажется, полон недосказанностей и историй об увлечениях и о безрассудстве. Амбер делает вид, что не замечает, как он смущен. «Мы сбросили половину первоначальной площади, чтобы сделать тормозное зеркало у Хендай +4904/-56, а восемь мегасекунд назад сбросили пол-площади еще раз для торможения и выхода на орбиту Сатурна. Если мы сделаем это снова, оставшей площади не хватит, чтобы все-таки затормозить у последней цели». Лазерный парус работает как зеркало – с его помощью можно ускоряться, а можно тормозить, сбросив половину паруса и развернув с ее помощью луч запуска, чтобы направить его на корабль с обратной стороны. Но так можно сделать всего несколько раз, а потом парус закончится. «Нам некуда бежать».

«Нам некуда – что?» Амбер глядит на него, прищурившись. «Знаешь, ты меня крепко удивил».

«Знаю».

Пьер действительно знает, ведь в своем сообществе мысли он носит маленького гомункула, модель Амбер, и она гораздо точнее и детальнее, чем любая модель любовника, которую человек мог построить в себе до эпохи выгрузок. И Амбер тоже носит маленькую куколку Пьера, спрятав ее в устрашающих плетениях своего разума – много лет назад они обменялись ими, чтобы лучше понимать друг друга. Но теперь она просыпается в его голове не слишком часто – не так уж и хорошо быть способным моментально предугадывать все действия любовника.

«Но я знаю и что ты, конечно, собираешься устремиться вперед и схватить быка за... э-э-э. Нет, неверная аналогия... Мы ведь о твоей матери говорим?»

«О моей матери» - задумчиво кивает Амбер. «А где Донна?»

« Не видел...»

Откуда-то сзади доносится гортанный рев, и вперед проносится Борис. В его пасти виднеется рассерженный Болекс, колотящий морду динозавра ножками от штатива. «Опять прячемся по углам?» – спрашивает Амбер брезгливо.

«Я просто видеокамера!» - протестует расстроенная камера, поднимаясь с пола. «Я...»

Пьер, наклонившись, смотрит прямо в объектив-рыбий глаз. «Послушай, черт дери, в этот раз будь так добра стать человеком. Merde!»

Вместо камеры появляется очень раздраженная блондинка в костюме для сафари, увешанная лишь чуть-чуть меньшим количеством объективов, экспонометров, микрофонов и прочих журналистских принадлежностей, чем вышка CNN. «Иди ты в жопу!»

«Я не люблю, когда за мной подглядывают» - жестко говорит Амбер. «В особенности те, кто не был приглашен на эту встречу. Ясно?»

«Я веду бортовой журнал». Донна смотрит в сторону и упорно не желает ничего признавать. «И ты говорила, что я должна...»

«Действительно. В таком случае...» Амбер в смущении. Но смущать Королеву в ее приемном зале – плохая идея. «Ты слышала, о чем мы говорим. Что ты знаешь о состоянии сознания моей матери?»

«Совершенно ничего» - твердо отвечает Донна. Она определенно задета, и не собирается делать ничего, чтобы сгладить неловкость – разве только самое необходимое. «Я встречалась с ней только один раз. Знаешь, ты похожа на нее, когда злишься».