Акселерандо
Шрифт:
Выражение лица Садека делается озадаченным. «Я… Прости, ты говоришь, что ты реальна?»
«Я так же реальна, как и ты». Амбер тянется и берет его за руку. Он не сопротивляется, и она тащит его к двери.
«Ты мой первый посетитель… Никто никогда не приходил сюда раньше!» — говорит он потрясенно.
«Послушай… Пойдем отсюда!» Она тянет его за собой, вниз по спиральной лестнице. «Ты вправду хочешь здесь остаться?» Она оглядывается через плечо. «Что это за место такое?»
«Ад — это искажение небес…» — медленно говорит он, запустив пальцы свободной руки в бороду.
«Ты реальна!» — кричит он, отступая, спотыкаясь и падая на ступени. «Прости меня, пожалуйста! Я должен был убедиться».
«В чем-в чем ты там хотел убедиться?» — огрызается она. «Тронь меня еще раз, и останешься тут вариться». Она поспешно генерирует отражение, чтобы то просигнало духу снаружи вытащить ее из этой карманной вселенной. Нехорошее это место, думает она.
«Но мне необходимо было… Постой. У тебя есть собственная воля. Ты только что это продемонстрировала!» Он умоляюще смотрит на нее, тяжело дыша. «Прости… Прими мои извинения! Мне было нужно убедиться — ты очередной зомби, или все-таки нет?»
«Зомби?» Она оглядывается и видит, что в двери стоит еще одна живая кукла — вся, за исключением промежности, завернутая в обтягивающую кожу. Она маняще машет Садеку. У ее ног мурлыкает, ожидая внимания, еще одно тело, на котором из одежды — только стратегически расположенные полоски резины. Амбер с отвращением поднимает бровь. «Ты думал, что я — одна из них?»
Садек кивает. «Недавно они стали умнее. Некоторые из них могут говорить. Я почти принял одну за…» Он судорожно дергается. «Нечисть…»
«Нечисть». Амбер задумчиво смотрит на него. «Так значит, получается, это не твой личный рай, да?» Поколебавшись, она протягивает ему руку. «Пошли отсюда!»
«Прости меня за то, что я подумал, будто ты зомби» — повторяет он.
«Думаю, что в таких обстоятельствах я тебя прощаю» — говорит она. И тогда дух вытаскивает их обоих во вселенную снаружи.
Новые воспоминания воссоединяются с настоящим.
Империя Кольца — гигантское скопление самовоспроизводящихся роботов, питаемое кинетической энергией и массой маленькой луны Ю-47 (Барни). Амбер собрала ее на низкой юколоюпитерианской орбите, чтобы обеспечить стартовую площадку для межзвездной экспедиции, которую помогают ей запустить деловые партнеры ее отца — но здесь заседает и ее двор, ведущий институт юриспруденции во внешней Солнечной системе. Амбер здесь — Королева, арбитр и правитель. А Садек — ее судья и советник.
Истец, которого Амбер знает только как пятнышко на радаре в тридцати световых минутах отсюда, отправил в ее двор иск, утверждающий, что некая полуразумная корпорация-финансовая пирамида, прибывшая в околоюпитерианское пространство двадцать миллионов секунд назад, использовала злоупотребление корпоративным положением, подкупы, а так же еретические действия с целью заполучить все другие интеллекты в системе в состав собственного мем-набора. Целая вязанка контратакующих многопоточных встречных исков, утверждающих в свою очередь, что данное световое
Прямо сейчас Амбер нет дома в Кольце, и она не может рассмотреть это дело лично. Она оставила Садеку мороку с норовистыми механизмами ее законодательной системы — которая была сконструирована как раз для того, чтобы корпоративные извороты сопровождались болью в пятой точке — и, утащив с собой Пьера, отправилась с визитом в другую юпитерианскую колонию, в Республику-Приют. Республика, семенем которой был корабль-приют Сообщества Франклина Эрнст Сангер, за четыре года выросла в шипастую снежинку трех километров в ширину, и из ее сердцевины выглядывает медленно растущий цилиндр О-Нейлла [185] Большинству обитателей космической станции меньше двух лет от роду, но, несмотря на это, они уже пополнили ряды борганизма Сообщества.
185
Большой межзвездный корабль-колония, в форме вращающегося цилиндра, рассчитанный на поддержание ускорения свободного падения на внутренних стенках.
Там, на склоне холма, неустойчиво прилепившегося к краю цилиндра, есть площадь, замощенная самой натуральной шероховатой галькой. Небо над головой — черный окоем, медленно вращающийся вокруг направленной на Юпитер центральной оси. Амбер лежит в плетеном кресле, вытянув ноги перед собой и закинув руку за голову. На столах разбросаны останки неописуемого обеда, а она гладит лежащую у нее на коленях кошку, погруженная в сытость и расслабление. Пьер куда-то делся — наверное, гуляет по какой-нибудь из экосистем-прототипов, которые испытывают специализированные ветви сознания борганизма; закрытая экоинженерия — его особый интерес. Амбер наслаждается безмятежностью. Она только что восхитительно поела, у нее нет исков, о которых надо тревожиться, и дома все идет в установленном порядке — редко когда удается урвать кусок времени и провести его так хорошо.
«Ты поддерживаешь связь с отцом?» — спрашивает Моника.
«М-м-м». Кошка тихо мурчит, и Амбер гладит ее бок. «Мы пишем друг другу по электронной… Иногда».
«Я тут вспоминала…» Моника для местных боргов — царица логова, она гибка, кареглаза, и у нее обманчиво медлительный слог — помесь йоркширского английского с наречием Силиконовой долины. «Мы перекидываемся с ним парой слов, бывает… Теперь, когда Джанни на пенсии, ему мало что осталось делать на дне колодца. Он упоминал, что собирается к нам».
«Что? Во имя Юпитера, в перийовий?» Амбер, встревожившись, открывает глаза. Айнеко перестает мурчать и обвиняюще смотрит на Монику.
«Не беспокойся». Видно, Монику этот диалог немного забавляет. «Думаю, он не испортит тебе вечеринку».
«Но сюда, в такую даль…» Амбер выпрямляется. «Черт!» — говорит она тихо. «Что на него нашло?»
«Непоседливость среднего возраста, говорят мои братья снизу». Моника пожимает плечами. «В этот раз Аннетт его не остановит. Но он не собрался еще запускаться».