Аксиоматик (Сборник)
Шрифт:
Я записала его на среду после обеда.
Время от времени мне снятся кошмары о Пауле. Я просыпаюсь, чувствуя запах пламени свечи, уверенная, что Паула стоит в темноте рядом с моей подушкой, снова девятилетний ребенок с торжественностью во взгляде, зачарованный нашей странной обстановкой.
Но этот ребёнок не может преследовать меня. Она никогда не умирала. Она выросла, причем выросла вдали от меня, и она боролась за нашу независимость друг от друга намного сильнее, чем я. Что если бы мы умерли в один и тот же час? Это бы ничего не значило, ничего не изменило. Ничто не повернуло бы время вспять, не лишило бы нас наших раздельных жизней, наших раздельных достижений и неудач.
Я
Но меня это не удивило. Правда и свидетельство ее победы были в том, что я никогда не знала её по-настоящему.
Перевод с английского: любительский.
АКСИОМАТИК
Рассказ
Greg Egan. Axiomatic. 1990.
Пять лет назад Эми была убита. Сегодня Марк собирается покончить с болью раз и навсегда — или вживив имплант, или убив преступника.
… как будто твой мозг был заморожен в жидком азоте, а потом разбился на тысячу осколков!
Я протиснулся мимо тинейджеров, болтавшихся у входа в Магазин имплантов, без сомнения, надеявшихся, что появится служба новостей с головидения и спросит, почему они не в школе. Когда я проходил, они изображали рвоту, словно видеть того, кто уже не подросток и одет как участник Бинарного поиска, им было физически отвратительно.
Ну, может и так.
Внутри было почти пусто. Интерьер напомнил мне магазин видеодисков; витрины были практически такие же, и многие из логотипов поставщиков были те же самые. Каждый стеллаж был маркирован: "Психоделика", "Медитация и исцеление", "Мотивация и успех", "Языки и технические навыки".
Каждый имплант, хоть и был размером меньше полумиллиметра, был в упаковке размером со старомодную книгу, с безвкусными иллюстрациями и несколькими строками устаревших гипербол из маркетингового словаря или какими-то цитатами известных людей.
"Стать Богом!"
"Стать Вселенной!"
"Максимальное понимание!"
"Окончательное знание!"
"Запредельное путешествие!"
и даже вечное
"Этот имплант изменил мою жизнь!"
Я взял коробку с маркировкой "Ты великолепен!", в сверкающей суперобложке с отпечатками потных пальцев и ошеломлённо подумал: если я это куплю и использую, я, на самом деле, в это поверю. Никакое количество доказательств, что это не так, физически не сможет изменить моё мышление. Я положил её обратно на полку рядом с "Миллиардом любви к себе" и "Мгновенной силой воли, мгновенным богатством".
Я точно знал, как маркировано то, зачем я пришёл, и я знал, что этого не было на витрине, но продолжал рассматривать, отчасти из чистого любопытства, отчасти — просто чтобы дать себе время.
Время ещё раз обдумать последствия. Время, чтобы одуматься и бежать.
На обложке "Синестезия" был изображён восторженный человек с радугой, пронзающей его язык и нотными линейками, проходящими сквозь его глаза. Рядом с ней, выносящий мозг пришелец хвастался таким эксцентричным ментальным состоянием, что даже если бы вы это испытали, всё равно не поняли бы, что это такое! Технология имплантов первоначально разрабатывалась чтобы обеспечить мгновенные навыки владения языком для деловых людей и туристов, но после провала с продажами и поглощения индустрией развлечений, появились первые рыночные импланты: что-то среднее между видеоиграми и галлюциногенными лекарствами.
Все первые импланты следующего поколения, так называемые аксиоматики, были сексуального характера; вероятно, для начала это было технически наиболее просто. Я подошёл к секции эротики, посмотреть, что было доступно, или, хотя бы, что могло быть открыто выставлено. Гомосексуальность, гетеросексуальность, аутоэротизм. Ассортимент безобидных фетишистов. Эротизация различных непривлекательных частей тела. Я удивлялся, почему кто-то предпочитает перепаивать свои мозги, чтобы заставить себя страстно желать сексуальных практик, которые иначе казались бы отвратительными, или нелепыми, или просто скучными? В угоду требованиям партнёра? Возможно, хотя такую экстремальную покорность было трудно представить, и вряд ли она была распространена достаточно широко, чтобы оправдать размеры этого магазина. Для включения в их собственную сексуальную идентичность, которая без этой помощи только раздражала бы и мучила их, для победы над их комплексами, неуверенностью или отвращением? У каждого есть противоречивые пристрастия, люди могут уставать как от желания, так и от нежелания одного и того же. Я прекрасно это понимал.
На следующем стеллаже была религиозная подборка, от амишей до дзена. (Неодобрение амишами подобных технологий, вероятно, не было проблемой; практически все религиозные импланты позволяли пользователю справиться с намного более странными противоречиями.) Там даже был имплант с названием "Нецерковный атеист" (Вы хотите считать, что эти истины очевидны!). Однако "Сомневающихся агностиков" здесь не было; видимо, этот магазин был неподходящим местом для сомнений.
Я помедлил пару минут. Всего за пятьдесят долларов я мог бы купить свой детский католицизм, даже если церковь не одобрила бы этого. (По крайней мере, не официально; интересно было бы точно узнать, кто субсидировал это изделие.) Однако, в конце концов, мне пришлось признать, что меня это, на самом деле, не прельщает. Возможно, это решило бы мою проблему, но не так, как я хотел бы её решить, и, в конце концов, я нашёл свой собственный способ, который и был всем смыслом прихода сюда. Использование импланта не лишит меня свободы выбора, наоборот, поможет мне принять его.
Наконец, я собрался с силами и подошёл к прилавку.
— Чем я могу вам помочь, сэр? — Молодой человек радостно улыбнулся, излучая искренность, как будто, на самом деле, наслаждался своей работой. Я имею в виду, ну очень наслаждался.
— Я пришел, чтобы забрать заказ.
— Пожалуйста ваше имя, сэр?
— Карвер. Марк.
Он полез под прилавок и вынырнул со свертком, к счастью, уже завернутым в анонимную коричневую бумагу. Я заплатил наличными, принес ровно $399,95. Все заняло двадцать секунд.
Я вышел из магазина, как больной с облегчением, торжествующий, но истощенный. По крайней мере я наконец-то купил эту чертову штуку, она была сейчас в моих руках, никто не был замешан, и мне надо было решить, буду я ее использовать или нет.
Пройдя несколько кварталов к железнодорожной станции, я выбросил свёрток в мусорный бак, но почти сразу же вернулся и вытащил его. Я прошёл мимо пары копов, одетых в бронированные костюмы, и представил их глаза, сверлящие меня из-под их зеркальных защитных щитков, но моя ноша была совершенно легальна. Как могло правительство запрещать устройство, которое лишь вызывало определённый набор верований в том, кто добровольно решил его использовать, не задерживая даже тех, кто естественным образом разделял эти убеждения? На самом деле, это очень просто, ведь законы и не должны быть последовательными, но производителям имплантов удалось убедить общественность, что ограничения их продукции подготовили бы почву для Полиции нравов.