Актеры нашего кино. Сухоруков, Хабенский и другие
Шрифт:
В начале 60-х в Харькове бурлила «оттепель». В том числе этот исконно театральный город словно вспомнил о том, что когда-то здесь существовала одна из лучших провинциальных трупп России — антреприза Николая Синельникова. О том, что здесь начинали свой путь Тарханов, Шатрова, Петкер… О том, что в Харькове создал легендарный театр «Березиль» «украинский Мейерхольд» Лесь Курбас, умерший в лагере. Молодежь мечтала о новом театре, свободном от рутины и тупости сталинского времени. Так возник театр под руководством выпускника Харьковского театрального института, ныне известного российского режиссера Адольфа Шапиро. Долетали слухи о московском «Современнике». Приезжал и собирал огромные аудитории Евгений Евтушенко.
Не стану утверждать, что все это
В ту пору у нее были свои кумиры. Иногда это позволяет как бы заново увидеть устремленность будущей звезды. Людмила Гурченко, актриса, танцовщица, певица, в одном из интервью назвала знаменитую американскую киноактрису Джанет Макдональд любимой артисткой в годы своего детства. Макдональд покорила ее блистательным вокалом, пластикой и мощным темпераментом… Русланова была увлечена и надолго осталась верна советским актрисам Фаине Раневской и Людмиле Целиковской. По ее словам, она никогда не была киноманом. Не собирала фотографий актеров и не писала им письма — признания в любви. Просто любила…
Целиковская дарила ей радость. В старых довоенных фильмах она являлась зрителям, юная, хорошенькая, беззаботная. Пела милые песенки о любви. Обещала безоблачное счастье, которое, в конце концов, настигало ее героинь. Целиковская уводила от трудных будней (а их Нины Руслановой хватало), уводила от горестей и от реальных проблем, что иногда бывает так необходимо…
Любовь к Раневской росла у Руслановой долгие годы. Мастерство, талант, ирония и самоирония уникальной актрисы Нина осознала позже, способная профессионально их оценить. В молодости обожала юмор Раневской, добрый и печальный, что было ей особенно близко.
Потом, уже в Москве, Нина познакомилась с Раневской. Наверное, приложив некие усилия, могла бы продолжить общение. Но не стала приближаться — в этом черта ее независимого нрава, нежелание обременять собою других, себя другим навязывая.
Русланова может быть резкой, неуемной, случается — яростной, но только не ради того, чтобы подчеркнуть собственную значимость. Когда заходит речь о лучших ее работах, страстных и талантливых, она тушуется, настаивает на том, что не ее это заслуга, а режиссера, сценариста, партнера. И в этом ни грана позы, актерского кокетства, желания еще и еще раз услышать комплименты в свой адрес. Кстати, Раневская после спектаклей, приносивших ей огромный успех, вполне искренне страдала: «Сегодня я играла ужасно!»
— Когда я смотрела на Раневскую, сама уже став актрисой, я все время думала: Господи, как это у нее все так получается? — вспоминает Русланова. — Как?! Не знаю… Вот хочу так же сделать, а не могу! И это «не могу» просто разрывает меня.
Я — профессиональная артистка. Обычно хорошо вижу, понимаю, как работают мои коллеги, всю их тайную механику чую. А у Раневской — вот не вижу, не знаю, как это вышло.
…И снова обратимся в прошлое: вторая попытка поступить в театральный институт увенчалась успехом. Нину принял на свой курс опытный педагог Трофим Карпович Ольховский, запомнивший Русланову еще во время экзаменов. «Увидел меня и взял…Увидел, наверное, как я рвусь в институт, пожалел, стал со мной заниматься…» Но вряд ли она права. Вернее другое: Ольховский сразу разглядел, прочувствовал в диковатой новобранке незаурядный талант. Отстоял Нину, когда на первом курсе после показа ее хотели отчислить по
Где ей было знать, что первым делом педагоги ужаснутся ее южному говору. Харьков — русский город, насильственно присоединенный к Украине после революции. Язык там русский, но отчасти изуродованный, со своими диалектными проблемами. Но даже этот странный говор не смутил замечательных мастеров, Веру Константиновну Львову и Леонида Моисеевича Шихматова, учеников Вахтангова, принявших Нину Русланову на свой курс. Ее яркий талант заставлял их верить.
Курс был отменный — Леонид Филатов, Александр Кайдановский, Владимир Качан, Борис Галкин, будущий актер и режиссер Иван Дыховичный. Нина оказалась в прекрасной атмосфере: сильные и способные сокурсники в творческих вузах, как правило, создают особое напряженное поле. Нина Ивановна говорит, что поначалу тянулась за ребятами, как бы вставая на цыпочки.
Естественно, жилось ей трудно. Стипендия в театральных институтах была мизерной. Русланова подрабатывала ночными дежурствами на станции «Скорой помощи», благо станция находилась рядом с общежитием. Там насмотрелась на великое множество людских бед, столкнулась с сотнями разных характеров. Видела уходящих из жизни, брошенных близкими стариков. Видела тех, кто обезумел в ненависти к другим. Встречала одиноких, безнадежно тянущихся к чужому теплу… Перед ней открывались исполненные боли страницы быта и бытия.
В Москву довольно часто приезжал Ольховский — проведать Нину. «Переживал, все опасался за меня, — говорит Русланова. — У меня ведь смолоду не очень легкий характер. А что? Характер и должен быть Характером! Но Трофим Карпович боялся, что я могу кому-то что-то не так сказать, нагрубить и меня осудят, не поймут… Он-то знал, что резкость моя от трудной жизни, от среды, в которой я выросла. Оберегал меня. Позже меня так же оберегала Вера Константиновна Львова. Мне вообще везло на хороших людей».
Наверное, прожитая жизнь дает Нине Ивановне право так говорить. Но и она наделена даром вызывать к себе такое отношение: в приближении притягивает ее обостренное чувство справедливости, твердое и по-мужски прочное, ее совестливость. И умение оценить то, что дают ей люди, в том числе и в профессии. По сей день Русланова говорит о своих учителях, мастерах, которые вели ее первые годы. Не только о Львовой и Шихматове…Она называет Этуша, Андрееву, Шлезингера, Русинову, Бененбойма, которые тоже преподавали в то время в училище. Они помогали Нине открывать самое себя, давали играть очень разные роли. Ее дипломными работами были Настя в горьковском «На дне», героиня французского водевиля и персонаж из инсценировки повести Сергея Антонова «Разорванный рубль». Но до этого случилась одна из главных встреч ее жизни — с режиссером Кирой Муратовой, в фильме которой «Короткие встречи» Русланова сыграла Надю.