Актуальные проблемы Европы №2 / 2015
Шрифт:
В подобном духе писалось большинство чешских репортажей и дневников из России второй половины XIX в. Журналист Й. Тоужимский и публицист и переводчик Я. Грубый («Письма из русской деревни», 1893) шли по следам первого пропагандиста ежедневной газеты «Народные листы» С.Б. Геллера. Его дневник «Жизнь в России», опубликованный в 1868 г., представлял целую гамму размышлений о русском величии, отождествляемом с гипотетической силой славянства. Под сенью этого величия вырастет чешская самобытность. «Россия не достигла еще полного расцвета, но теперь становится на ноги, усиливается, короче говоря, она еще растет. Россия и славянство вообще смогут в будущем, возможно, достаточно скором, сыграть великую роль, смогут овладеть течением событий в Европе, как другие народы того уже достигли» (2).
Активность
Важную роль в определении отношения Чехии к Советскому Союзу сыграл второй чехословацкий президент Эдвард (Эдуард) Бенеш, известный как «президент-созидатель», сподвижник основателя чехословацкого государства Т.Г. Масарика. В настоящее время Бенешу предъявляются обвинения в том, что именно он являлся виновником мюнхенской капитуляции и ликвидации государства, что он добровольно «сдал» Сталину Чехословакию еще во время войны и тем самым ускорил советизацию остальных государств Восточной Европы. Современные критики Бенеша зачастую ставят ему в вину симпатию к сталинскому режиму. Известный российский славист В.В. Марьина так объясняет эту симпатию: Бенеш считал, что СССР боролся за свободу, демократию, европейский мир, как и Чехословакия. Поэтому сталинский СССР он рассматривал в качестве гаранта независимости Чехословакии (7, с. 174).
Весьма примечательными являются выводы, сделанные в ходе изучения современного положения русского меньшинства в Чехии (38). В очередной раз было подтверждено, что для чехов не существует содержательных различий между понятиями «советский» и «русский». Отождествление этих понятий подрывает влияние России в Центральной Европе. По мнению Зборжила, как апология, так и критика российской государственной власти основываются на неизменных положениях, высказанных еще Т.Г. Масариком о константе русской политики: «Царь представляет собой высший и святейший авторитет, все, что он делает, – хорошо и законно, его поступки не должны оцениваться по их последствиям, а кто этого не понимает – не христианин и не русский. С небольшой корректировкой данное положение относится ко всем русским властителям, независимо от того, как они назывались – комиссары, секретари, генералы или президенты» (40, с. 18).
Результатом практически любых контактов с Россией являются несбывшиеся ожидания чешских политиков, а чешское общество получает представление не о реальных тенденциях русской политики, а только о представлениях по их поводу. В прошлом критика Советского Союза приравнивалась к предательству социалистических идеалов. В настоящее время позитивная информация о России расценивается как свидетельство дурного воспитания. «Туман из слов и воспоминаний, в котором теряются реальные очертания России, – пишет Зборжил, – на самом деле весьма удобен, так как позволяет нам легко впадать в заблуждение и так же легко находить ему оправдание. Однако достаточно одного-единственного конфликта вокруг газопровода, и популярное издание выходит с заголовком “Вместо танков – газ!“» (40, с. 18).
Еще одним поводом для выражения отношения к России стала публикация чешского перевода книги Н.А. Нарочницкой «За что и с кем мы воевали» 14 . В рецензии политолог М. Романцов пишет, что, «по мнению многих наблюдателей, Россия, отказавшись от марксизма-ленинизма, с не меньшей энергией средствами геополитики возрождает свои великодержавные позиции» (34, с. 115). В Чехии, по его мнению, долго недоставало работы, которая с достаточной убежденностью представила бы главные контуры современного российского внешнеполитического курса. Автор рецензии видит главную и единственную цель работы в обосновании тезиса, что любая территория, которой Россия/СССР овладевала
14
Narocnickaja N. Rusko а jeho misto ve svete. Za co a s kym jsme bojovali. – Praha, 2006. – 207 s.
В другой своей работе М. Романцов сравнивает поведение двух значимых акторов международных отношений – США и России (12). По его мнению, оба государства являются империями, но Россия «этого не стыдится». «Те государства, которые, возможно, окажутся под контролем американской империи, если американцы признают ее существование и начнут ее систематически строить, имеют реальный шанс, что дела будут развиваться в позитивном направлении. Та часть света, которая окажется в орбите влияния России или Китая, наоборот, должна быть уверена в том, что с ее обитателями случится именно то, что эти державы делали со своим собственным народом» (12).
Взгляду на Россию как на «империалистическую сверхдержаву» противостоит осознание того, что современная глобализация создает новый миропорядок. И Чешская Республика – маленькая страна, которая всегда от кого-то зависела, – в этом мире не зависит от конкретного государства, ведь капитал не знает границ, пишет В. Пророк, преподаватель политологии Пражского государственного экономического университета (10). «Вопрос только в том, сможет ли ЧР использовать свои преимущества в отношении России или будет постепенно вытеснена другими странами из этой сферы. Очень интересно наблюдать за такими странами, как Франция и Германия, которые ищут пути кооперации с Россией в надежде, что экономические и другие формы сотрудничества сгладят острые углы непонимания и произойдет сближение ценностей, что в свою очередь создаст условия для возникновения единого европейского пространства. Мне кажется, что в интересах ЧР присоединиться к этой политике» (10).
Несмотря на то что россияне и чехи не являются непосредственными соседями, чешско-российские отношения имеют свои традиции. Отсутствие общей границы снижало риск возникновения конфликтов, общие корни создавали условия для возникновения чувства панславянского родства, особенно у чехов, которые были частью онемеченной Центральной Европы. «Географическая отдаленность обоих народов, ограничивающая знание реальной жизни большого восточного брата, пробуждала ряд иллюзий и нереальных ожиданий части чешского общества по отношению к России» (10). К факторам, которые омрачили российско-чешские отношения, по мнению Пророка, принадлежат победа в России в 1917 г. коммунистов и включение после Второй мировой войны территории Чехословакии в сферу влияния СССР. Он отмечает, что оценка этих факторов как отрицательных никогда не была всеобщей, особенно в связи с опытом экономического кризиса 1930-х годов, мюнхенским диктатом, оккупацией Чехии фашистской Германией и значительным вкладом СССР в освобождение Чехословакии во Второй мировой войне.
Наиболее чувствительным фактором, проблематизирующим чешско-российские отношения, стала интервенция войск Варшавского договора в августе 1968 г., которую осудила и часть коммунистов, поддерживавших союзнические отношения социалистической Чехословакии с СССР. Пророк полагает, что в настоящее время в Чехии постепенно снижается уровень недружелюбного восприятия России, созданного коммунистической фазой чешско-российских отношений и событиями 1968 г. (10).