Акула пера (сборник)
Шрифт:
Когда я возвратилась в редакцию, там были все, кроме Сергея Ивановича. Виктор сидел в приемной и с отсутствующим видом смотрел в окно. Выражение его лица мне не понравилось.
— Только не говори, что у Самойловой пропал паспорт, — сказала я, с тревогой ожидая ответа.
Виктор сумрачно посмотрел на меня и пожал плечами.
— Паспорт действительно пропал, — ответил он. — Но это не самое худшее.
— А что же худшее? — спросила я.
— Самойлова умерла, — сказал Виктор.
Глава 10
Встретиться
Наконец мне это надоело, и я заняла позицию у дверей отделения с утра, намереваясь стоять здесь до тех пор, пока улыбчивый доктор не попадется мне на глаза. У меня было к нему несколько вопросов.
Неожиданная смерть Самойловой разрушила все наши планы. И лично мне она казалась уж слишком неожиданной. Конечно, я не специалист, но, когда мы с Татьяной Михайловной виделись в последний раз, она вовсе не собиралась умирать.
Виктор тоже не сообщил мне никаких подробностей. Он и сам их не знал. Когда он в печальное утро появился в больнице, все уже было кончено. С Виктором никто особенно и не разговаривал, а Александр Михайлович к нему вообще не вышел.
Все это выглядело достаточно странно, и мне хотелось собственными ушами услышать, как объясняет эту смерть лечащий врач. Но он был неуловим.
В итоге я как часовой торчала на лестничной площадке и предавалась невеселым размышлениям. Мимо меня то и дело сновали люди в белых халатах, а некоторые даже любезно сообщали, что видели Трофимова только что — фамилия Александра Михайловича оказалась Трофимов, — но дальше этого дело не двигалось. Я начинала подозревать, что мой знакомец намеренно пользуется черным ходом или каким-нибудь грузовым лифтом, лишь бы не попадаться мне на глаза. Заняться мне было нечем, и я раздумывала, что делать дальше. Теперь у нас ничего, кроме видеоизображения неизвестного мужика, не было. Мы даже не смогли бы доказать, что он имеет какое-то отношение к покойной. Да и его самого еще нужно было найти.
Григорович так и не увидел фотографии Самойловой. Правда, после наводящих вопросов он согласился, что, возможно, кассир, у которой он приобретал билеты на поезд, была похожа на Татьяну Михайловну — а возможно, и не была.
Одним словом, все в одночасье рассыпалось, точно карточный домик, и мы практически оказались в той же точке, откуда и начинали. Только теперь и вопросы задавать было некому. За исключением, пожалуй, симпатичного доктора, который уже не казался мне таким симпатичным. Теперь, стоя на лестнице, я думала о нем как об изворотливом и двуличном субъекте.
Но долго скрываться в таком учреждении, как больница, все-таки нельзя — это не секретный объект. Да и сам
И наконец мое терпение было вознаграждено. Из дверей отделения появился Александр Михайлович собственной персоной — как всегда, подтянутый, бодрый, в безупречно чистом халате и белой шапочке. Пожалуй, неожиданностью было хмурое и озабоченное выражение его лица, безо всякого следа привычной улыбки и добродушия во взгляде.
Увидев меня, доктор на мгновение замер, но тут же взял себя в руки и, сухо поздоровавшись, наладился бежать куда-то дальше по коридору. Это можно было бы счесть выдающимся хамством, но меня в тот момент волновало совсем другое — у этого хамства был очень загадочный подтекст, и мне очень хотелось проникнуть в эту загадку.
Поэтому, нисколько не растерявшись, я шагнула вслед за Александром Михайловичем и решительно окликнула его. Немного поколебавшись, он все-таки остановился и, оглядываясь через плечо, недовольно сообщил, что ему некогда.
— Интересно получается, — сказала я, стараясь не давать воли эмоциям. — То вы ни на секунду от меня не отходите, за ручку поддерживаете, приглашаете в любое время дня и ночи, а тут такая резкая перемена! Вас случайно не подменили?
— Но мне действительно некогда, — сказал доктор, морщась, словно он не говорил, а жевал горькую таблетку. — Меня ждут на консультацию. Там тяжелый больной…
— Такой же тяжелый, как Самойлова? — спросила я.
— А что Самойлова? — с вызовом сказал Александр Михайлович.
— Я слышала, что она умерла, — ответила я.
— Да, к сожалению, — подтвердил доктор. — Медицина, увы, не всесильна.
— И все-таки хотелось бы узнать об обстоятельствах этой смерти подробнее, — сказала я. — Довольно неожиданная смерть, вы не находите? И для кого-то выгодная.
Александр Михайлович посмотрел на меня с раздражением. Сейчас у него были какие-то тусклые, без малейшей искры глаза.
— Я вас не понимаю, — резко сказал он. — Кому может быть выгодна смерть? А подробнее об этом рассказать можно, но ведь вы не специалист, вы и половины не поймете…
— А вы растолкуйте, — хладнокровно заметила я. — Вообще-то я понятливая. А кроме того, мне приходилось частенько сталкиваться в своей работе с судебными медиками, и я от них кое-чего нахваталась…
— Все равно, это долгий разговор, — мотнул головой Александр Михайлович. — А я спешу. Загляните ко мне часика в четыре! Или нет — лучше завтра, в это же время… — он отвел глаза в сторону.
— Э, нет! — категорически заявила я. — Не собираюсь бегать за вами, как собачка, дело очень серьезное, и я отношусь к нему также серьезно. Эта смерть вызывает у меня определенные сомнения, а ваше поведение только укрепляет меня в этих сомнениях.