Акушеры. Женская консультация
Шрифт:
По сути, Рибоконь неизменно жил «между двух огней». Бывшая, но всё ещё официальная жена всегда была первым. Очередной роман заканчивался тем, что она «закрывала лавочку» либо Рибоконю надоедало самому, и он искал новую связь. Но только не в этот раз. После истории с порезанными трусиками, за которую Рибоконь расплатился несварением желудка, противостояние соперниц нарастало. Ни одна из сторон не собиралась уступать. И Рибоконь превратился в добычу. Сам он, конечно, склонялся к Смуглянке. Но последнее время всё чаще осознавал, что отношения обходятся ему слишком дорого. Пришлось пойти на подработку в ветеринарную клинику – усыплять собак и других некрупных животных.
Неделю назад Смуглянка получила деньги на украшения, жена – на хозяйство. Обособить себе территорию Рибоконь не мог. Неожиданные визиты в квартиру продолжались в его отсутствие и не только. Если раньше жена хотя бы упоминала о том, что скоро отдаст ключи, то сейчас, словно почувствовав особенную ценность бывшего мужа, стала заходить чаще обычного. Опасаясь вендетты, он перестал приглашать Смуглянку к себе. Теперь они встречались в загородном отеле, что тоже требовало финансовых затрат. Жизнь Рибоконя давно не была такой насыщенной, как за последний год. Он метался между работами и женщинами, искал новые места для свиданий, но был, несомненно, вознагражден обладанием шикарной Смуглянкой. Он даже потерял несколько килограммов веса. Что было не так уж кстати, поскольку требовало обновления гардероба. А на это снова нужны были деньги. Счастливые времена, когда на каждом дежурстве его ожидало спецпитание на пищеблоке, остались в прошлом. Не то что бы он сожалел. Но испытывал ностальгию.
Их взгляды встретились, когда каждый был на вершине собственных мыслей.
13
Несмотря на личную жизнь акушеров и анестезиологов, операция шла своим чередом: под интубационным наркозом.
Младенец закричал отрывисто и был оценен педиатром на девять баллов. Педиатры – самые строгие судьи: принимают работу с пристрастием и оценивают качество по «конечному продукту». Стоит замешкаться с извлечением головки – осуждающий взгляд обеспечен. Смуглянка работала руками также ловко, как покоряла сильный пол. Инструменты в её руках мелькали, как если бы она орудовала приборами в дорогом ресторане. Под восхищенным взглядом любовника дело вдвойне спорилось.
Ольга тем временем поглядывал на маленькие серебряные часики. Она звонила в отделение патологии, но Смуглянку не застала. Тот же результат ждал в послеродовом и в приемном покое. Тревожить операционную и родовый блок она не решилась.
После тщетных ожиданий, Ольга распрощалась и отбыла в женскую консультацию. Оставалось излить душу посвященному Корзинкину. Она уже как-то незаметно по нему скучала.
Корзинкин тоже скучал, но конкретно сейчас был занят. Всё свободное время уходило теперь на чтение. Не любовных романов, а принесенных Розой Львовной учебников. Час икс, когда предстояло «пересказывать наизусть», неотвратимо приближался. А Корзинкин, как выяснилось, не отличался скорочтением, поэтому начал задумываться, как задобрить заведующую. Из опыта соблазнения женщин у Корзинкина был официальный брак. Случился он на третьем курсе и длился два с половиной месяца. Избранницей стала студентка педиатрического факультета, кореянка по национальности. Познакомились они в общежитии: Корзинкина пригласили поменять перегоревшую лампочку. Роман стремительно перешёл в брак, который также стремительно завершился. На вопросы о причинах развода Корзинкин отвечал одной фразой: «слишком остро». С той поры Корзинкин вкручивал лампочки более осмотрительно.
В целом работа в консультации Корзинкина устраивала. Особенно вторые смены. Если накануне у него не было дежурства
После окончания института Корзинкин пытался сохранить за собой место в общежитии, но ему не хватило гибкости в общении с комендантом. Теперь он ежемесячно оплачивал съемную комнату и отправлял деньги матери и сводным братьям школьного возраста.
На дежурстве Корзинкин намеревался обсудить с Анатоличем важные вопросы: как задобрить Розу Львовну, избежать экзамена и получить положительную характеристику для возвращения на прежнее место.
14
– Здорово, штрафбат! Как оно? – приветствовал Анатолич, разливая чай, заваренный по собственному рецепту.
– А… – махнул ругой Корзинкин. – Одно слово – бабьё!
– По этому критерию никаких различий, – отозвался из-за стола Евгеша.
– Ты ещё здесь? – удивился Анатолич. – Смена уже подошла!
– Считайте, что я уже в раздевалке! – ответил Евгеша, закрывая последнюю историю.
– Давай, проваливай, – сказал Анатолич с отцовской заботой.
Вне всякого сомнения, он бы предпочел в товарищи по дежурству Евгешу. Тот вечно ворчал и был недоволен всем вокруг, но акушерское дело знал четко. С Корзинкиным было всё ровно наоборот: его все устраивало, а если и нет, то он относился к этому философски. И за Корзинкиным следовало проверять работу. «Не по злобе», но он мог накуролесить такого, что даже Анатоличу со всем его мастерством и благоволением несколько раз приходилось выгребаться из заварушки. В общем, дежурство предполагало бдение, и Анатолич заваривал чай покрепче.
– Опять жалоба, говорят?
– Опять, – вздохнул Корзинкин. – На пустом месте!
– Так оно и понятно.
– Роза Львовна – чистая зверюга. Надавала кучу книжек. Будешь, говорит, мне потом пересказывать наизусть! А когда мне читать их, Анатолич? Я, между прочим, работаю и ещё дежурю! Это ей делать нечего. Носится со своей псиной, как дурак с балалайкой. На планерку её вчера притащила, представляешь? Извините, говорит, коллеги, нам потом к ветеринару! А я не люблю, когда пахнет псиной.
– Э, э, ты чего разошелся-то? Давай-ка притормаживай! Мы ж не в бане! Вокруг глаза и уши. А тебе ещё характеристику получать.
– Вот я и хочу проконсультироваться, Анатолич, – Корзинкин понизил голос и огляделся по сторонам.
– По книжкам, что ли?
– Не по книжкам. Как задобрить Розу Львовну, чтобы зачет не сдавать? Ну некогда мне читать!
– Задобрить… Это вопрос… Ну, купи что-нибудь её собаке. Потрохов каких-нибудь.
– Терпеть не могу собак!
– А зачем тебе их терпеть? Ты же для хозяйки стараешься.
– А что-нибудь, кроме собачьих потрохов можно?
– Ну и привередливый ты, Корзинкин! Потроха – отличная идея! Лучше – только приударить за хозяйкой! – заржал Анатолич.
– Так она же старая, – засомневался Корзинкин.
– Старая, не старая. Какая тебе разница? И хватит болтать, между прочим. Через десять минут нас ждут в операционной, – посмотрел на часы Анатолич.
– А что там?
– Рубец мой «зарожал».
Такой виртуозный акушер, как Анатолич, мог справиться и без ассистента. Ловкой операционной сестры ему было вполне достаточно. Именно поэтому он взял на «свой» рубец Корзинкина. Конечно, с Евгешей всё было бы гораздо сподручнее. Но договоренность есть договорённость. «Родить» надо было именно сегодня. А поставить «рубец» в утренний план Фердинандовна ни за что не согласилась.