Аквамаг
Шрифт:
И я наконец решил открыть глаза, чтобы увидеть, где нахожусь. К сожалению, не всё и не всегда получается. Первая попытка поднять веки ничего не дала. Они слиплись, возможно из-за прохладной жижи, в которой я и лежал. А может мне специально заклеили глаза? Не знаю.
Но шевелить руками или ногами я больше не рисковал. Становилось только больнее, да и эти жалкие попытки трепыхания в густой массе практически ничего мне не давали. Но раз уж я жив, значит тем людям удалось добраться до укрытия. Скорее всего и меня они определили в какую-нибудь местную поликлинику или реанимацию,
Прозвучал хлопок, я услышал всё будто издалека. В уши похоже это вещество тоже попало, но хоть дышать и раскрывать рот я мог. Потом послышались шаги, женщина невесело причитала.
— Где я? — в пол голоса спросил я.
— Ой! — женщина, судя по стуку обуви о пол, вздрогнула, — быстро ты очухался.
— Где?..
— Ты в ванне с грязью.
— Чего?!
— Ну, с мраком из жерл.
— Вытащите меня! — прикрикнул я. Чем они вообще думали, когда засовывали меня сюда?
— Нельзя, понимаешь? Лекарка не велела… сказала, что коли вытащим тебя, так ты от боли помр… помереть могёшь, — объяснила женщина, голос звучал, как у той девчонки, но немного ниже и скрипучее. Должно быть это её мать.
— Так грязь лечит?
— Да, ну то есть нет. Ох… она это, снимает боль.
— Ясно…
— Да ты же не видишь света белого, — с жалостью сказала она, — сейчас я тебе глазоньки вытру, бедолага.
После она чем-то шаркнула и стукнула, потом пошла в мою сторону. Я почувствовал влагу на лице. Женщина протирала мои глаза мягкой тканью. Минуты через две она закончила и произнесла:
— Открывай давай.
Я лежал в уютном подземном помещение, стены которого были обиты досками, или скорее состояли из целых брёвен. Затем я сфокусировал взгляд на человеке, что стоял передо мной.
Морщины намекали, что женщина не из самых молодых. Думаю, ей за сорок. Выглядела она опрятно, не богато, а именно ухоженно. Ростом или телосложением не выделялась, самая обычная слегка худая и чуть-чуть сгорбившаяся женщина.
— Бедненький, сколь же ты намучался?.. — я едва расслышал её.
— Уши забились.
— Ой! Точно!
Она потянула руку в карман халата и вытащила из него коричневую шкурку маленького зверька вроде белки. Это она ей протирала мои глаза? Впрочем, брезгливость я уже почти не испытывал.
После того, что со мной сделали твари я, наверное, мог есть землю и совсем не испытывать отвращения. Вскоре женщина очистила мои уши от засохших сгустков смолы. Я стал слышать лучше.
— Бедняжка, совсем ребёнок…
— Я не останусь инвалидом?
— Кем-кем?
— То есть, я поправлюсь?
— Придёт лекарка, ты вон у ней и спрашивай, — после паузы женщина снова посмотрела на меня с жалостью, — ты не из деревни, а из города… на черта ты ночью по пустошам шлялся? Тебе жизнь свою не жалко? Богатые вроде сгустки не собирают, да и солнечники тоже.
— Какие ещё сгустки? — про солнечные камни я уже вроде бы немного понимал.
— Какие-какие? Обычные… Бедненький, сильно же тебе досталось, чтоб им пусто было!
— Голова до сих пор ноет…
Ладно, хватит
— Как вас зовут?
— Дарья. А тебя как звать?
В прошлой жизни я был Кириллом Стена. Нет, не Кириллом по прозвищу «Стена», а Кириллом со странной фамилией. Однако, тогда я был крупным парнем и многие подшучивали над моей «говорящей» фамилией. Но как меня зовут теперь?
— Не помню, голова трещит… — выкрутился, называется. Выиграл немного времени, чтобы придумать новое имя.
— Бедняжка… ну хоть не будешь больше ночью шлындать.
— Да-да… а где я нахожусь?
— О, ты не знаешь?
— Нет, — что-то меня начинает утомлять этот разговор.
— Ты в Погребках. Ну, в деревне… кхм… не люблю это слово. В деревне ниспхвих.
— Нищих? — переспросил я. Женщина сжевала почти всё слово.
— Низших. Мы живём на пустошах, в землянках… сам знаешь, без укрытия нельзя.
— Ага, знаю. Так вы мать семейства получается?
— Как-то странно ты говоришь.
— Городское воспитание.
— Точно, ты ж не деревенский. А я, да, матерь. Сава наш старший сын, Рита средняя дочь. Нашему младшенькому — Энди всего четырнадцать, он тот ещё сорванец.
Я думал, что в этом мире только русскоязычные имена:
— А поче…
— Всё. Хватит вопросов, — Дарья перебила меня, — скоро придёт Тихомир.
— Ваш муж?
— Да. Он человек суровый, ты лучше не дерзи и не пререкайся с ним… Понимаешь, он очень на тебя зол и будет говорить жёстко… требовать что-то будет, поставит тебе условия… Ты на всё соглашайся! Он тебя жизнь спас! Понял?! — в её голосе неожиданно прозвучали нотки агрессии.
— Понял, — ответил я. Кажется, я буду должен этой семье очень-очень много.
После женщина подлила горячую жижу в ванну. С помощью железных щипцов она вынимала камни из ведра и складывала их, как я понял, в специальные железные карманы на внешней стороне. Система «отопления» работала. Я находился под землёй в жидкости и совсем не мёрз.
Вдруг послышались громкие шаги, Дарья даже слегка сгорбилась и нахмурилась, видно муж держал её в ежовых рукавицах. Она быстро докинула парочку раскалённых камней и направилась к выходу. Не успела она выйти, как деревянная дверь широко раскрылась. Высокий и крепкий мужчина наклонился, чтобы лбом не разнести косяк, и вошёл.
— Ну, поговорю я с этим?! — злобно спросил он у жены.
— Да-да. Тихомир, можешь с ним поговорить. Только не… не сильно… плохо мальчонке.
— Мать, не вмешивайся! Иди детям жрачку готовь, я вон дичь притащил, — мужик едва не схватил её за шкирку и не выкинул из комнаты.
— Не сердись только, иду-иду… Ухожу, — она покинула нас и плотно закрыла дверь.
— Ну, пацан, богатая родня у тебя есть?
— Нет… — на самом деле может и есть, только я никого из них не знаю.
— Плохо, очень плохо… — мужик разозлился и задумался, — значит будешь отрабатывать сам.