Аквамарин
Шрифт:
— Оливия… Дочь, ты в порядке? Боже мой, я так волновался! — он держался за руку, но Лив видела и другое ранение у него в левом боку, но отец, похоже, не хотел замечать его или демонстрировать слабость. Резко бросившись к ней, он присел на край дивана около нее, и его строгие глаза действительно светились облегчением.
— Мистер Мартинес! Осторожнее! Вы ранены! — услышала Лив знакомый голос и заметила семенящего следом за отцом доктора Калеба и Брайана, который, однако, прошел за его стол и сел, тут же зарывшись в какие-то бумаги, как будто не вернулся
— Да брось, Калеб! Я в порядке! — отмахнулся отец. — Лив, ты цела? Как вы оторвались от преследователей??
— О, это был просто у… — начала было Лив, но на слове «улет» ее прервал Джонни.
— Мы просто уехали, мистер Мартинес, просто уехали. Наш «Кадиллак» оказался быстрее. — он бросил грозный, предупредительный взгляд на девушку, и только сейчас до Лив дошло, что отцу, наверное, не очень понравится история, в которой его единственную дочь чуть не размазало живьем между двумя тягачами. Лив кивнула.
Отец выдохнул и посмотрел на Джонни:
— Спасибо, сынок. Ты не представляешь, что это для меня значит…
Лив, тем временем, с любопытством уставилась на доктора Калеба, который дружелюбно ухмылялся в бороду, глядя на нее.
— Да это же наша беглянка! Так-так… Улизнуть из койки через пять дней после операции на селезенке! Невероятно, просто невероятно!! Хотя… я не удивлен. Вы — дочь своего отца. Мистер Мартинес, сядьте, наконец, на стул, я должен поработать с вашими ранами! — возмущенно обратился доктор к Эйдену и Лив хмыкнула.
Эйден тяжело вздохнул и вскочил, показав пальцем на Лив:
— Калеб, все, что угодно, но сначала осмотри ее и Джонни.
Лив и Джонни в голос запротестовали:
— Нет, я в порядке, ничего не нужно, отец, не будь занудой! — последнее добавила, конечно, Лив, скинув ноги на пол и продолжая набивать рот картофелем.
Но Эйден был непреклонен, и под негодующие ругательства доктор Калеб все же осмотрел лицо Лив, заглянул ей в глаза фонариком, за что получил картофелиной, брошенной ему в бороду, и, наконец, ощупал внутренние органы девушки, которая сгорала от стыда перед Джонни, отцом и Брайаном, с интересом следящими за действиями Калеба.
Наконец, доктор оставил ее в покое, констатировав сотрясение мозга, ушибы и ссадины, не считая разбитой губы, и переключился на Джонни. Вскоре и юноша уже сидел с довольной физиономией супергероя с забинтованной рукой в районе плеча, куда угодила пуля, и даже сам Эйден сломался перед его напором и сел на стул, скинув рубашку и обнажая свои кровавые раны и крепкое, не по годам подтянутое тело.
Закурив, он завел разговор с Джонни и Брайаном, а Лив снова легла на спину, уложив голову на ручку дивана и установив себе на живот тарелку с картошкой, почти не вникая в их серьезный, перемежающийся ругательствами, треп.
— Как он вообще посмел??? — громыхал Эйден, метая искры своим яростным взглядом. — Вызвал мою дочь, сказал явиться одной, а сам устроил засаду из полсотни подготовленных солдат! И вертолеты! Вер-то-ле-ты!!! Да если бы Оливия мне не позвонила,
Эйден зарычал и грохнул кулаком по столу.
— Тише, тише, мистер Мартинес! — приговаривал Калеб, обрабатывая его раны.
Джонни кивнул и вскочил с кресла, стремительно зашагав из угла в угол.
— С другой стороны, — начал он, — если бы Уолш был уверен, что Лив приедет одна, он бы не собрал целую армию… Значит он думал, что за всем этим стоите вы…
Эйден нахмурился.
— Похоже на то… Но почему? Мы же собирались соединить семьи? Его сын мог получить мою… Не хочу даже думать об этом… Зачем он пошел против меня?
Джонни остановился.
— Может быть, он не верил в соединение? Может, он подумал, что вы готовите подставу, потому что Лив дала отпор этому треклятому… Блейку, и он решил, что это ваш план? Уничтожить его изнутри, усыпив бдительность?
— Он же сказал, что не знал о намерениях сына отправить четверых убийц к Лив и Джессике домой! — гневно воскликнул Эйден.
Лив вдруг ухмыльнулась и с полным ртом заявила:
— Отец, ты всегда веришь не тому, кому нужно! Как ты вообще заделался президентом преступного мира этого города???
Джонни выразительно посмотрел на Лив, но отец не обиделся, а только с горечью вздохнул.
— Лив. Я так жалею, что не поверил тебе сразу! Прости меня, я надеялся, что когда мы снова будем вместе, я компенсирую тебе несчастные годы одиночества, но… только сделал все хуже. Прошу тебя. Дай мне еще один шанс. Шанс все исправить! — с невообразимой болью в голосе проговорил он.
Лив удивленно таращилась на него, забыв даже прожевать. Это несокрушимый крестный отец Эйден Мартинес сейчас с таким подавленным лицом сидит перед ней? А может ее отец действительно раскаивается??? Лив вздохнула и проговорила:
— Отец. Я злюсь на тебя, как тысяча собак. Но ты не сможешь исправить то, что шестнадцать лет стерли в тебе отцовские чувства по отношению ко мне. Мы не сможем это исправить. От того, что ты будешь потакать моим капризам, ты не сделаешь мою жизнь счастливой. Я одинока — и это факт. Но ты можешь изменить будущее. Просто доверяй мне. Совсем не обязательно вечно дышать мне в затылок. Может, тогда я перестану злиться и обзывать тебя старым ослом. Да, вермишелька? — с ухмылкой спросила она Брайана, который хмуро слушал его монолог.
Брайан закатил глаза и проговорил:
— Боюсь, обзываться ты никогда не перестанешь, мисс Оливия.
Отец вздохнул и вдруг устало улыбнулся.
— Я сделаю все, что в моих силах, дочь. Итак. Что мы имеем?
— Генри Уолш будет собирать союзников. — сказал Джонни, присев на ручку кресла. — И у него их довольно много. Преступные группировки латиноамериканцев на юго-западе города, Чайна-таун, представители японских мафиозных семей…
— Нам нужно сделать то же самое. — кивнул Эйден, затягиваясь. — На нашей стороне Бруклин, Манхеттен, Деловой квартал, районы полуострова… Но этого мало. Нужен Оливер. — жестко проговорил он, и Джонни кивнул.