Аль-Амин и аль-Мамун

Исторический роман получил распространение в арабской литературе раньше, чем романы других жанров. Интерес именно к исторической тематике объясняется той ролью, которую постоянно играла в национально-освободительной борьбе арабских народов идея возрождения былой славы Арабского Востока, наполнявшая обращение к героическим страницам отечественной истории актуальным смыслом.

Возникший в 70-х годах прошлого века, в пору распространения арабского

просветительского движения, исторический роман переживает расцвет в начале XX века, в период, который В. И. Ленин назвал «пробуждением Азии»; возрождение этого жанра наблюдается и после второй мировой войны, когда перед арабскими странами встали задачи окончательного освобождения от империалистической зависимости и строительства новой жизни.

Общепризнанным мастером исторического романа в арабской литературе начала XX века справедливо считается ливанец Джирджи Зейдан (1861–1914). Его романы переводились на персидский, турецкий, азербайджанский, хинди и другие восточные языки; существуют также и европейские переводы. Широкая популярность творчества Зейдана на всем Ближнем Востоке объяснялась не только увлекательностью фабулы и легкостью языка его произведений, но и умением автора чутко уловить дух и задачи своей эпохи — эпохи запоздалой ломки феодальной идеологии и формирования идеологии буржуазной, эпохи, определяемой советской наукой как просветительская.

Родиной арабского просветительского движения были Сирия [1] и Египет, ранее других арабских провинций Османской империи пробудившиеся от средневековой спячки и втянутые в орбиту европейского влияния. Начавшаяся на рубеже XVIII–XIX веков экспансия европейских держав в страны Арабского Востока превращала их в полуколонии и колонии, но в то же время объективно ускоряла процесс становления буржуазных отношений в этих странах. В свое время К. Маркс, говоря об английском колониальном господстве в Индии, отмечал, что Англия являлась бессознательным орудием истории и что ей предстояло «выполнить в Индии двоякую миссию: разрушительную и созидательную, — с одной стороны, уничтожить старое азиатское общество, а с другой стороны, заложить материальную основу западного общества в Азии» [2] . Несомненно, эта оценка применима и к положению, сложившемуся на Арабском Востоке в XIX веке.

Арабская просветительская идеология, достаточно расплывчатая по своему содержанию, формировалась в борьбе против реакционных феодальных кругов. На нее наложили свой отпечаток противоречия тогдашнего арабского общества, связанные и с движением за реформу ислама в новом буржуазном духе, и с переосмыслением традиций, и с двойственным отношением к культуре Запада.

В учении арабских мыслителей идеи реформированного ислама сочетались с идеями французского Просвещения, которые соответствовали духу времени — с представлениями о «естественном человеке» и его неотъемлемых правах — свободе и равенство, о необходимости построения общества и всех его институтов на разумной основе, с требованиями конституционализма и парламентаризма.

Важную роль в арабском просветительстве играют идеи национального освобождения — и от гнета Османской империи, в состав которой арабские страны входили до первой мировой войны, и от все растущих притязаний колониальных держав. Большинство идеологов этого движения — сторонники мирного, просветительски-реформистского пути освобождения и преобразования общества. Здесь, на Арабском Востоке, идеи просвещения народа и воспитания общественной нравственности

приобретают особое значение: отсталый Восток сопоставляется с ушедшей вперед Европой, которую необходимо догнать, если Восток не хочет полностью ей подчиниться.

Под знаком этой идеи прошла вся жизнь Зейдана, небогатая внешними событиями, но освещенная одной целью: учиться самому и учить других.

Родители Джирджи Зейдана были неграмотными и его самого послали учиться только затем, чтобы он мог помогать семье — вести счетные книги в маленьком ресторанчике, который содержал в Бейруте его отец. Грамоте Зейдана учил брат местного священника; потом мальчик поступает в начальную школу французских миссиоиеров-католиков, где обучались дети многих бейрутских арабов-христиан. Последовавшая за этим попытка освоить сапожное ремесло оказалась неудачной, и с двенадцати лет Джирджи Зейдан начинает работать в заведении своего отца.

Как он сам вспоминает впоследствии, именно тогда у него появляется интерес к литературе и театру: задняя дверь ресторанчика, где он целые дни сидит за конторкой, выходит на маленькую мощеную площадь, занятую уличным кафе, а здесь по вечерам бродячие кукольники показывают традиционные представления театра теней — незатейливые лубочные пьески, в которых действует комический герой Карагёз, подобный нашему Петрушке, и бродячие рассказчики разыгрывают в лицах истории о подвигах знаменитого героя арабского средневековья — Антара или сказки из «Тысячи и одной ночи».

Идут годы. Под влиянием одного из своих друзей, которому посчастливилось окончить среднюю школу, Зейдан знакомится с классической арабской поэзией и увлекается ею; он выкраивает гроши, покупает книги и читает до глубокой ночи. Натура творческая, он и сам пытается писать стихи и статьи наподобие тех, что печатаются в солидном каирском журнале «Аль-Муктатаф» («Сборник»). Один из постоянных клиентов отцовского заведения за умеренную плату обучает его по вечерам английскому языку; под руководством другого учителя он за два месяца осваивает бухгалтерское дело. Все поражаются его способностям.

Отцовский ресторанчик посещают в основном люди образованные, литераторы, поэты; приходит много студентов-медиков из американского университета, основанного в Бейруте протестантскими миссионерами. Джирджи Зейдан жадно прислушивается к разговорам и спорам, знакомится со студентами; постепенно у него зреет решение самому поступить в университет и стать врачом.

Зейдан совершает почти невозможное: с помощью друзей-студентов он за одно лето ухитряется подготовиться к вступительным экзаменам, в том числе по предметам, о которых он раньше и понятия не имел — алгебре, геометрии, физике, химии и биологии, и осенью 1881 года становится студентом медицинского факультета. Занимается он с усердием, весьма успешно заканчивает первый курс и начинает второй. Но вскоре происходит событие, резко изменившее все его первоначальные планы: вместе с группой студентов он покидает университет в знак протеста против увольнения профессора-дарвиниста.

Сдав экзамены на диплом фармацевта и заняв денег у соседа, Зейдан едет в Каир, надеясь продолжить там медицинское образование. Но, попав в египетскую столицу, тогдашний центр арабской прессы и журналистики, в самую гущу борьбы различных направлений арабской общественной мысли, он быстро отказывается от своего первоначального намерения а начинает сотрудничать в первой египетской ежедневной газете «Аз-Заман» («Время»), попутно продолжая самообразование.

В 1884 году Зейдан направляется в Судан в качестве переводчика при англо-египетской экспедиции. Вернувшись оттуда, полный впечатлений, он едет к родным в Бейрут и здесь, вместо отдыха, усиленно занимается древнееврейским и сирийским языками, участвует в деятельности научного общества «Восточная академия». В Бейруте же в 1886 году выходит его первое научное сочинение «Арабская лексика и философия языка», которое представляет первую, достаточно еще наивную попытку применить к изучению арабского языка принципы сравнительного языкознания.