Аль-Каида
Шрифт:
Это было как раз в тот момент, когда Мохаммед Атта и его друзья первый раз прибыли в Афганистан. Две недели они не могли устроиться. Это было в конце ноября, когда листва уже опала и наступил месяц Рамадан. Новички сразу же понравились Абу Хафсу: образованные, технически грамотные люди с приемлемым уровнем владения английским. Не было необходимости объяснять им, как жить на Западе. С визами проблем тоже не было. Их следовало только научить управлять самолетом и внушить желание умереть.
Когда приехал аль-Шибх, Атта, Джаррах и Шеххи сказали ему, что им поручена особая тайная миссия. Они четверо приглашены встретиться лично с бен Ладеном. Усама спрашивал их об условиях жизни в Европе. Они поведали ему о своем желании стать мучениками.
Им дали задание вернуться в Германию и
Таким образом, в распоряжении «Аль-Каиды» были уже две независимые команды боевиков, каждая из которых могла совершить главную атаку в случае изменения планов. Для того чтобы скрыть поездку в Афганистан, члены гамбургской ячейки сообщили в консульство, что их паспорта потерялись или украдены. В это время четверка, которая была выбрана первой для захвата самолетов, отправилась в Куала-Лумпур. Кроме Халеда аль-Мидхара и Навафа аль-Хазми в ее состав входило еще два йеменца: Абу Бара и Тевфик бен Атташ, принявший имя Халлад.
Последний являлся неуловимой, но хорошо заметной фигурой в «Аль-Каиде». У него был металлический протез правой голени, которую он потерял во время войны против Северного Альянса. Он родился в Йемене, но вырос в Саудовской Аравии, и бен Ладен знал его с детства. Халлад участвовал в подготовке взрывов посольств и неудачной попытке взрыва американского эсминца «Салливан». Именно он стал одним из организаторов взрыва эсминца «Коул» несколько месяцев спустя.
В конце 1999 года Халлад позвонил Мидхару и сообщил о предстоящей встрече в Куала-Лумпуре. Это был единственный случай, когда две команды собрались вместе. АНБ перехватило телефонный звонок с аппарата Ахмада аль-Хады, тестя Мидхара, — именно его телефон использовался террористами в качестве коммутатора. В разговоре упоминались имена Халеда аль-Мидхара и двух других участников: Навафа и Салема. В АНБ имелись сведения, полученные с этого же телефона, о том, что второе имя Навафа было Хазми, хотя агентство не пробивало его по своей базе данных. «Не исключено, что что-то затевается», — сообщило об этом разговоре АНБ и не попыталось углубиться в происходящее.
ЦРУ уже знало имена Мидхара и Хазми. Однако Саид Бадиб, главный аналитик принца Турки в саудовской разведке, во время ежемесячной встречи в Эр-Рияде сообщил американским коллегам о том, что Мидхар и Хазми являются членами «Аль-Каиды». Агенты ЦРУ проникли в гостиничный номер в Дубае, где Мидхар остановился на пути в Малайзию. Они сфотографировали его паспорт и факсом послали в резидентуру «Алек». Внутри паспорта находилась важнейшая информация о том, что Мидхар является обладателем многократной американской визы, выданной в апреле. Резидентура «Алек» разослала ориентировки в различные спецслужбы мира, где были следующие слова: «Мы нуждаемся в наблюдении за этими путешественниками и их деятельностью… чтобы выяснить, не представляют ли они потенциальной опасности». В том же самом сообщении говорилось, что ФБР предупреждено о встрече в Малайзии и ему передана копия паспорта Мидхара. К сожалению, это была неправда.
ЦРУ обратилось к властям Малайзии с просьбой отследить встречу в Куала-Лумпуре, которая должна была состояться 5 января на укромном участке, разработанном Джеком Ни Клаусом, — возле поля для игры в гольф. Квартира принадлежала Язиду Суфаату, малайзийскому бизнесмену, сотрудничавшему с Завахири в экспериментах с сибирской язвой. Встречу не удалось прослушать, поэтому была упущена важнейшая возможность вовремя раскрыть подготовку взрыва эсминца «Коул» и заговор 11 сентября. Без Майка Шойера резидентура «Алек» лишилась своего жала. Он продолжал сидеть в библиотеке, ожидая, что его призовут.
В тот же день в «Алек» пришло сообщение из резидентуры Эр-Рияда относительно визы Мидхара. Даг Миллер, один из агентов ФБР, прикомандированный к «Алеку», прочитал информацию о встрече в Куала-Лумпуре и обратился за разрешением получить для своей организации доступ к этим важнейшим сведениям, тем более что один из участников собирается отправиться в Соединенные Штаты. Такое разрешение всегда требовалось при передаче разведданных от одной спецслужбы другой. Миллеру ответили: «Это вне компетенции
Специальный отдел, секретная служба Малайзии, сфотографировал около двенадцати человек, ассоциировавшихся с «Аль-Каидой», которые входили в дом и посещали интернет-кафе неподалеку. 8 января Специальный отдел сообщил шефу резидентуры ЦРУ в Таиланде, что три человека, присутствовавших на встрече, а именно Мидхар, Хазми, Халлад, вылетели в Бангкок. Там, как предполагалось, Халлад мог встретиться с террористами, целью которых был «Коул». Но ЦРУ никого не предупредило. Управление даже не настояло, чтобы Мидхара включили в розыскной список Государственного департамента, чтобы задержать при въезде в Соединенные Штаты или же поставить под наблюдение.
Три месяца спустя ЦРУ узнало, что 15 января 2000 года Хазми прилетел в Лос-Анджелес. Были проверены списки пассажиров, благодаря этому удалось все выяснить. ЦРУ не сообщило в ФБР и Госдепартамент, что по крайней мере один из опознанных боевиков «Аль-Каиды» уже находится в стране.
Почему ЦРУ так поступило — остается только догадываться. Как обычно, управление боялось, что разыскные мероприятия внутренних служб выявят их компромиссные взаимоотношения с зарубежными разведслужбами, поэтому стремилось всячески защитить секретную информацию. Опыт сотрудничества ЦРУ с Джоном О’Нейлом показал, что последний требовал полного контроля над всеми случаями, которые касались сферы расследований ФБР, а этот случай был именно таким. Но в ЦРУ многие ненавидели О’Нейла и боялись вторжения ФБР в сферу разведывательной деятельности. Поэтому ЦРУ решило скрыть эту информацию, чтобы она не попалась на глаза О’Нейлу. Так объяснили это подчиненные Джона.
Существовали и другие причины, заставившие ЦРУ скрыть информацию, которую оно было обязано сообщить в ФБР. Несколько членов команды 1–49 считали, что ЦРУ намеренно прикрыло Мидхара и Хазми, надеясь их впоследствии завербовать. Управлению был необходим источник внутри «Аль-Каиды»; попасть не удавалось не только туда, но даже в число курсантов тренировочных лагерей, открытых для всех желающих. Мидхар и Хазми представляли великолепную возможность. Однако, проникнув на территорию США, они оказались в юрисдикции ФБР. Фактически управление неоднократно проводило спецоперации внутри Соединенных Штатов, хотя законных оснований для подобной деятельности у него не было. Обычно это происходило в Нью-Йорке, где постоянно находилось множество иностранных делегаций. О’Нейл нередко жаловался резиденту ЦРУ в Нью-Йорк на операции 1–49. ФБР подозревало, что управление создало совместное предприятие с саудовской разведкой для того, чтобы формально обойти запрет. Естественно, что и иностранным разведкам была запрещена деятельность на территории США, но они делали это постоянно.
Можно лишь предполагать, почему ЦРУ не передало важнейшую информацию ФБР, которое прекрасно представляло, что управление и так завалено множеством угроз и предупреждений. Резидентура «Алек» начинала в 1996 году с двенадцати сотрудников, а к моменту роковой встречи в Куала-Лумпуре там работало уже двадцать пять человек. Было не менее тридцати аналитиков в Антитеррористическом центре, которые отслеживали акты терроризма во всем мире, но «Аль-Каида» не находилась в сфере его непосредственной ответственности. Аналитики «Алека» были молодой командой, где каждый работал в среднем три года. В основном это были женщины, чувствовавшие себя в мужском окружении Ближневосточного отдела ЦРУ не совсем уютно. Именно молодые женщины должны были предотвращать террористические атаки на США. Этот груз ответственности так давил на них, что в глазах других сотрудников они выглядели одержимыми манией преследования, за что их за глаза называли «семейкой Мэнсона», по имени Чарльза Мэнсона, осужденного за безумные убийства. Они подняли тревогу, но служащие старшего поколения не потрудились их услышать.