Аль-Ришад (Трилогия)
Шрифт:
— Я уже давно обо всем подумала, Лао, и хочу рискнуть. — Этель не смотрела на него, осторожно нанизывая кусок помидора на вилку.
— Тогда так. — Лао поглядел на них, словно что-то прикидывая. — Только не обижайтесь на меня, ладно? Когда надумаете этим заняться, после того, как Строггорн немного поправит тебе голову, я бы хотел видеть вас у себя дома.
— Что ты имеешь в виду? — Этель перестала есть и посмотрела на Лао.
— Мне это нелегко говорить, но я собираюсь присутствовать при этом.
— Тебе не кажется, что это переходит какие-то моральные рамки? Диггиррен тоже перестал есть и едва не поперхнулся.
— Кажется. Только я не вижу другого выхода. Если понадобиться моя помощь — а это более чем
— Никогда не знал, что у тебя такое болезненное любопытство.
— Это не любопытство, это осторожность, — грустно заметил Лао. — У меня очень печальный опыт. Так как? Решитесь?
— Я понимаю, у нас не большой выбор? — Этель посмотрела на Лао.
— Ты же не хочешь еще раз умереть? Четверо детей все-таки?
Все молча ели, все было и так достаточно ясно, и только Строггорн вдруг улыбнулся чему-то своему и сказал:
— Я решил назвать ее — Лейла. Как думаете, Аолле понравится это имя?
Только через полгода Диггиррен и Этель решились попробовать снять блоки. Строггорн выполнил свое обещание и попытался приглушить страх у Этель, но это не очень удалось, и он прямо сказал ей об этом.
Этель и Диггиррен вошли в квартиру Лао. Диггиррен нервничал, а Этель, наоборот, казалась совершенно спокойной, и Лао усадил их пить чай. Его всегда развлекал заказ различных десертов и сейчас он выбрал один с совершенно невозможным названием. Десерт включал несколько видов фруктов, в том числе киви и бананы, мороженое, сладкие соусы и был так искусно выложен на больших блюдах, что не сразу можно было сообразить, что к чему. Диггиррен был известным сластеной, все хорошо знали эту его слабость, и Лао был уверен, что уничтожение десерта слегка отвлечет его.
Они сидели в огромной гостиной за небольшим столиком и слуга-человек, что удивило Диггиррена, но не Этель, которая уже привыкла к этому, налил вино в красивые бокалы.
— Я понимаю, что вино на нас не действует, но у всех народов есть такой обычай выпивать его при встрече. — Лао поднял бокал и слегка пригубил вино. Этель улыбнулась. Она была необыкновенно хороша в этот день, в струящемся серебристом, коротком платье без рукавов, и со свободно спадавшими волосами, асимметрично собранными серебристой заколкой с одной стороны. — Ты сегодня прелестна, Этель.
— Начну ревновать, — вмешался Диггиррен. — Почему вы всегда хотите вызвать у меня ревность? — Он тщательно уничтожал десерт: было вкусно, но не очень понятно, из чего тот состоит.
— Никто не хочет. — Лао снова улыбнулся. — Еще консультации нужны?
— Достаточно, — Диггиррен вспомнил, как почти четыре часа вникал в подробности, слушая Лао, и еще почти столько же — Строггорна, но почему-то после этого возникло еще больше вопросов. Он понял лишь, что это происходит настолько по-разному, и что невероятно сложно обобщить еще такой небольшой в целом опыт телепатов.
— Этель, я вам приготовил большую спальню, — сказал Лао, как будто речь шла о еще одном десерте.
— Спасибо, — ответила она, и Диггиррен, только когда вошел туда понял, за что она благодарила Лао. Спальня была большим, около пятидесяти метров помещением, утопавшем в мягком полумраке из-за цветных витражей в окнах. Огромная кровать в спадающих волнах полога, плыла в море отблесков — это лучи солнца проникали сквозь цветное стекло, разбиваясь на тысячи эфемерных осколков и создавая неуловимый призрак ирреальности. Мебель витиеватой формы, расставленная по стенам, казалась совсем крохотной, а сами стены, затянутые тканью, слегка колыхались от малейшего потока воздуха. С веранды проникал мягкий запах цветов, и две корзины с розами были оставлены прямо на полу, перед кроватью, распространяя по комнате аромат. Диггиррен остолбенело рассматривал все это. Он вырос в современной обстановке и только у Лингана встречался с чем-то подобным.
— Диг, иди ко мне! — позвала Этель и встретилась с его пронзительным взглядом. В этой розовой воде она была похожа на русалку. Каштановые волосы Этель собрала наверх, чтобы не намочить, и сейчас Диггиррен не мог оторвать взгляд от ее шеи, на которой застыли капельки влаги.
— Этель… — сказал он, и она почувствовала, как откуда-то изнутри поднялся страх. Хотя кругом была вода, во рту стало сухо. Диггиррен сразу ощутил это и постарался смягчиться, не спеша раздеваясь и теперь лишь изредка поглядывая на нее. Этель откинулась на спину, Диггиррен стоял совершенно обнаженный, в который раз удивляя ее своим пропорциональным сложением. Он подобрался к ней совсем близко, встав на колени и осторожно наклонившись над водой. Отражение розового мрамора застыло в его глазах.
— Можно к тебе? Не испугаешься? — тихо спросил он, а Этель почему-то вспомнила желтые глаза гепарда и его странный пугающий взгляд. — Не бойся, я вижу, что ты вспомнила Строггорна, у тебя уже давно мы путаемся в голове, сознался Диггиррен, и снова волна страха поднялась из глубины мозга Этель. Диггиррен поднялся, сел прямо на мраморный пол и больше не мешал ей купаться, а только грустно смотрел, как она с наслаждением плавает. Он решил принять душ и на несколько минут вышел, а когда вернулся, Этель уже вылезла из бассейна и вытиралась огромным полотенцем. От полотенца исходил какой-то запах, который оставался на ее теле, и Диггиррен, почувствовав этот запах, напрягся. Больше он не мог сдерживаться и подхватил Этель на руки, ощутив еще влажную кожу ее тела. Она только откинула голову, слегка касаясь рукой его спины и осторожно проведя краешком ногтя. Он положил ее на кровать, и сейчас ощутил, как тот же странный запах окутал все кругом. Диггиррен посмотрел на розы, удивился, как их аромат мог пропитать все и положил голову на грудь Этель. Ее кожа так же странно пахла.
— Этель, ты не чувствуешь, такой странный запах?
— Нет. — Она слегка приподняла голову и забралась в его волосы своими тонкими пальцами.
Диггиррен коснулся ее губ и ощутил их терпкий вкус. Почему-то пришла боль, еще совсем крохотная, словно издалека, и Этель вздрогнула.
— Правда, странно все сегодня, как будто мы никогда не были вместе, задумчиво сказала Этель.
— Мы и не были никогда вместе, только молчи, хорошо? — Он откинул голову, чтобы лучше видеть ее глаза и уловил в них тень тумана. Снова откуда-то постучалась боль. Диггиррен решил не останавливаться и мягко провел по телу Этель рукой (а ее кожа вздрагивала от прикосновения), а потом он опустился ниже и очень нежно провел языком. Этель вскрикнула от наслаждения и неожиданности, а ее тело стало теплым, разогреваясь под его ласками. Этель вгляделась в стены комнаты и ей показалось, что они изменились. Ткань колыхалась, словно ее раскачивал ветер, и она ощутила, как влажный поток прошелся вдоль тела.
— Диггиррен, я ничего не понимаю, что происходит? — спросила она. Диггиррен на секунду отвлекся, вслушиваясь в пространство, и улыбнулся.
— Только не бойся. Все хорошо, девочка, — и он снова начал ее ласкать и, когда Этель закричала, снял блоки, и тут же ее страх закружил его. Попробуй снять, Этель. Я с тобой, не бойся, — мягко попросил Диггиррен. Сейчас ему мешало, что Этель была слишком сильно возбуждена и ее разум не подчинялся ему. Он взглянул в ее глаза. «Страх…Страх…Страх…», излучали они, и расширенные зрачки делали взгляд безумным. Этель облизала совершенно сухие губы.