Аламазон и его пехота

Абиджан Анвар

— Надо скорее выбираться из этого ада, — проговорил он тревожно.

— Конечно, надо! — закричал его спутник. — Изжаримся здесь, как шашлыки! И в самом деле ад!

— Да, но в аду не бывает бриллиантов, — вспомнив рассказы бабушки об аде, сказал Аламазон. — Бабушка моя так рассказывала.

— Ой, не надо бабушки! — скорчившись, Ишмат махал на себя руками, словно горячий воздух мог хоть немного остудить его пылавшее лицо. Было светло, и мальчики, глядя друг на друга, едва узнавали себя в багроволицых существах.

Неизвестно, что было бы дальше,

но в этот момент гудение словно пошло на убыль. Вместе с этим потускнели радужные лучи, с которыми приходила в пещеру смертоносная жара. Пока кладоискатели изумленно смотрели вверх, ожидая, что последует дальше, вновь загремели раскаты грома. Сверху градом посыпались камешки. Уронив флягу, к которой он было припал, Ишмат схватился за голову, потом стал отползать в более безопасное место. Поднявшись на ноги, он с неожиданной резвостью побежал назад, в сторону Зимистансарая — там было спокойней. Пробежав несколько шагов, он поскользнулся и грохнулся о булыжник.

Аламазон, бежавший следом, не мог остановиться, и мальчики кубарем покатились по каменистому склону. С трудом поднявшись, Аламазон увидел, что Ншмат недвижно лежит на боку.

— Что с тобой, Ишмат! Вставай! — у Аламазона сжалось сердце. Он частенько подсмеивался над своим «оруженосцем», порой резко обращался с ним, но всегдашняя преданность Ишмата притягивала и позволяла прощать ему многое. И сейчас он боялся, не случилось ли с ним чего плохого. Он тормошил Ишмата, пока тот не поднял голову и, постанывая, держась за окровавленное колено, стал подниматься. Успокоенный Аламазон стал искать фонарь, оброненный на бегу, и вдруг остолбенел от изумления: фонарик двигался, раздвигая камешки. Он упрямо полз вперед, словно спасаясь от беды. И тут же мальчик заметил: края ущелья, по которому они шли, едва заметно, но неумолимо сближались. Немного времени — и две мощные скалы столкнутся.

— Ишмат, назад, — отчаянно закричал Аламазон. — Быстрее! А то погибнем!

Побледнев, Ишмат схватил друга за рукав.

— Что там?

— Смотри!

Мгновение Ишмат вглядывался, потом изо всех сил захромал вперед. Да, понял и Аламазон, нужно продвигаться вперед — там пространство чуть по шире, ведь позади скалы почти сомкнулись — совсем, как пасть огромного хищника, проглотившего кусок добычи! Он рванулся за Ишматом, который махал руками, и вдруг, скривившись от боли, осел вниз. Аламазон подхватил его, тяжелого и неповоротливого, и, тоже задыхаясь от ходьбы, потащил вперед.

Пыль забивала ему рот, он беспрерывно кашлял, сгибаясь пополам, но все равно тащил и тащил Ишмата. Ни разу не пришла ему в голову мысль, что одному легче было бы спастись. Он отвечал за человека, которого сам уговорил пуститься в тяжелый и опасный поиск клада это Аламазон знал твердо. Они могли спастись — нужно было только торопиться, идти вперед изо всех сил.

В КОГТЯХ СМЕРТИ

Неожиданно камни, градом падавшие сверху, исчезли и стал накрапывать мелкий теплый дождик, который вскоре превратился

в настоящий дождь. Он очистил воздух, и сразу стало легче дышать.

Но чудовищные скалы уже теснили мальчиков с обеих сторон, и Аламазону пришлось отпустить Ишмата.

— Иди один, только торопись, Ишматик, милый! — как ребенка, уговаривал он своего «адъютанта». — Если не успеем, то… сам видишь!

Он толкал Ишмата в спину, как чабан толкает непослушную овцу, уговаривал и подталкивал его вперед, а скалы уже цеплялись за их одежду, сжимаясь все теснее, неумолимее…

— Да не толкай! — закричал наконец Ишмат. — Зачем бежать, выбиваться из сил! Все равно сдохнем тут, и никто никогда нас не найдет!

— Еще чего! — закричал и Аламазон. — Пока есть силы — иди!

И он, вцепившись в плечо Ишмата, подтолкнул его еще немного.

— Пропади ты пропадом со своим золотом! — заскулил Ишмат, в отчаянии вырываясь из рук Аламазона. — Оставь меня! Оставь!

Страх все сильнее овладевал и Аламазоном. Похоже, что им действительно не выбраться из этой западни. Но ведь и Генри с Френсисом тоже не раз подстерегала смерть, но они не падали духом. Эх, знать бы, что останешься в живых, как герои книги, — разве тогда подгибались бы так ноги, как сейчас?

Радужные лучи совсем погасли, и мальчики остались в полной темноте. От этого стало еще страшнее.

И все же Аламазон не сдавался. Он не мог просто так сидеть и ждать сложа руки неведомо чего. И он, подавляя дрожь, опять зажег фонарь и стал водить им из стороны в сторону, выискивая возможность спасения.

Напряженный поиск и мужество всегда приносят результаты: впереди, на уровне его груди, он заметил между скал выщербленное то ли временем, то ли дождями пространство. Пространство было совсем небольшим, но, может быть, в нем успеют и смогут найти убежище они вдвоем с Ишматом?

Он вскочил на ноги и закричал:

— Вон там ложбина! Ямка там!

— Где? — встрепенулся Ишмат. Он проворно вскочил и побежал вперед, разбрызгивая лужицы теплой воды, быстро поднимавшейся в узком просвете между скалами.

Они сделали несколько прыжков и одновременно упали на колени: скалы с грохотом сомкнулись над ними. Еще несколько секунд, и они бы не успели. Но щербина внизу спасла их. Осмотревшись, они заметили, что «ямка», как назвал ее Аламазон, имеет продолжение. И, немного отдохнув, они осторожно, извиваясь в узком пространстве, снова поползли вперед.

Дождь давно прекратился, вокруг царила полная тишина. От радости, что остались живы, мальчикам хотелось петь, смеяться. Что бы ни было впереди, вряд ли встретится им подобное!

Когда же лазейка вывела их снова в просторную пещеру, они и совсем воспряли духом. Особенно, когда увидели небольшой водопад, в котором можно было умыться после долгого и почти беспрерывного лазания. Аламазон пошарил в карманах в поисках еды. Найдя три сухаря, он два отдал Ишмату. «Все-таки ему они нужнее, чем мне, — думал он. — Где-то я читал, что толстяки сильнее страдают от голода».