Аластор-2262
Шрифт:
– По моему глубокому убеждению, – ответил Глиннес, – вы совсем не прочь получить лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено хотя бы с малейшим риском.
– Это не совсем то, что я имел в виду. Разве не ты объяснил посыльному дорогу ко мне? И не ты ли, прибыв сюда, обнаружил, что у меня серьезный разговор с неким Райлом Шермацем и что мой телефон был отключен?
– Истинная правда, – сказал Глиннес.
У заговорившего первым шерифа Филидиса голос оказался неожиданно кротким.
– Заверяю вас, Джано Акади, мы прибыли сюда главным образом потому, что нам просто некуда
– А каков был механизм передачи денег Бандольо? – спросил Глиннес.
– Ситуация в высшей степени любопытная. Бандольо работал с лицом фанатически осторожным, лицом, которое – позвольте вас процитировать – «не прочь заработать лишний озол, но так, чтобы это не было сопряжено даже с малейшим риском». Это лицо как раз и инициировало весь этот проект. Оно послало Бандольо письмо по каналам, известным только старментерам, что предполагает, что это лицо – назовем его «X» – то ли само было старментером, то ли имело сообщника из числа старментеров.
– То, что я никакой не старментер, общеизвестно, – с апломбом заявил Акади.
– И все же – я говорю об этом чисто теоретически, – произнес Филидис, – у вас много знакомых, среди которых могли бы оказаться старментер или бывший старментер.
Акади несколько смутился.
– Допускаю, что такое не исключено.
– По получении подобного письма, – продолжал Филидис, – Бандольо предпринял ряд мер, чтобы встретиться с «X». Эти меры, естественно, были изощренными – обе стороны соблюдали крайнюю осторожность. Они встретились в темноте неподалеку от Уэлгена. На «X» была хассэйдная маска. Его план был предельно прост. Во время хассэйдного матча он мог так устроить, что самые богатые в префектуре лица оказались бы на одной и той же трибуне. «X» гарантировал это тем, что разошлет им бесплатные пригласительные билеты. За все это «X» должен был получить два миллиона озолов. Все остальное забирал себе Бандольо…
Подобный план показался Бандольо вполне реальным, он согласился принять участие в его осуществлении, а о том, как события разворачивались дальше, мы знаем. После удачно проведенного налета Бандольо послал сюда одного из своих помощников, некоего Лемпеля, которому всецело доверял, с целью получить деньги у посредника, который занимался сбором средств, необходимых для выкупа пленников – то есть, у вас. Акади подозрительно сощурился.
– Посыльного звали Лемпелем?
– Нет. Лемпель прибыл в Порт-Мэхьюл через неделю после налета. И так отсюда и не отбыл. Он был отравлен – предположительно «Х» – ом. Он умер во сне в гостинице «Турист» в Уэлгене за день до того, как было получено известие о поимке Бандольо.
– То есть, за день до того, как я отдал деньги. Шериф Филидис, не выдержав, улыбнулся.
– Прикарманить выкуп – такой из этого можно сделать вывод – совершенно не входило в его намерения. Итак, я выложил перед вами все известные нам факты. Деньги были у вас. У Лемпеля их не могло быть. Куда же они подевались?
– Лемпель, по всей
– Но кто этот таинственный посыльный? Кое-кто из лордов считает это выдумкой чистой воды.
– Сейчас я делаю официальное заявление, – четким голосом, тщательно подбирая слова, произнес Акади. – Я вручил деньги посыльному в строгом соответствии с полученными инструкциями. При этом присутствовал некий Райл Шермац, став тем самым свидетелем факта передачи денег.
Впервые за все время заговорил Даль:
– Он на самом деле видел, как деньги перешли из рук в руки?
– Он, по всей вероятности, видел, как я передаю посыльному черный чемоданчик.
Даль пренебрежительно взмахнул долговязой рукой с длинными пальцами.
– Далеко не всякий настолько доверчив, чтобы не поинтересоваться, а были ли деньги в этом чемоданчике. На что Акади хладнокровно ответил:
– Зато любой хоть сколько-нибудь здравомыслящий уразумел бы, что я и озола не осмелился бы утаить от Загмондо Бандольо, не говоря уже о тридцати миллионах.
– Но к этому времени Бандольо был уже пойман.
– Мне-то об этом ничего не было известно. В этом вы можете удостовериться, спросив у Райла Шермаца.
– Ох уж этот таинственный Райл Шермац. Кто он?
– Странствующий журналист.
– Вот оно что! И где он сейчас?
– Я видел его два дня назад. Он сказал, что собирается в скором времени покинуть Тралльон. Возможно, уже и покинул – а куда, не знаю.
– Но ведь он – единственный свидетель, который может подтвердить ваши слова.
– Отнюдь нет. Посыльный сбился с пути и спросил у Глиннеса Халдена, как ко мне проехать. Верно?
– Верно, – ответил Глиннес.
– Произведенный Джано Акади словесный портрет этого «посыльного», – на этом слове Даль сделал некоторое ударение, – к несчастью, носит слишком общий характер, чтобы помочь нам.
– Ну что я могу сказать? – возмущенно воскликнул Акади. – Молодой человек средних физических данных и заурядной внешности. У него не было каких-либо особых примет.
Филидис повернулся к Глиннесу.
– Вы подтверждаете это?
– Целиком и полностью.
– И он не представился, когда заговорил с вами? Глиннес задумался, пытаясь вспомнить события более, чем недельной давности.
– Насколько мне помнится, он спросил у меня, как добраться до особняка Акади, ничего более.
Глиннес вдруг замолчал, оборвав фразу вроде бы на полуслове. Даль, сразу что-то заподозрив, подался всем телом вперед.
– И ничего более?
Глиннес отрицательно покачал головой и произнес на сей раз решительно:
– Ничего более.
Даль принял прежнюю позу. В кабинете Акади воцарилось молчание. Первым его нарушил Филидис, многозначительно произнеся:
– К сожалению, мы не располагаем сведениями о местонахождении упомянутых вами лиц, которые могли бы подтвердить ваши слова.
Только теперь Акади бурно проявил свое негодование.
– Я не усматриваю необходимости подтверждения моих слов! Я отказываюсь признать потребность в каких-либо других действиях с моей стороны, кроме констатации фактов!