Алая аура протопарторга
Шрифт:
Рассеянность, впрочем, была кажущейся. В отличие от нас, простых избирателей, глава Баклужинской Лиги Колдунов подмечал все – в том числе и незримое. Шагах в десяти от лимузина прямо на тротуаре неопрятно лежал кем-то выдавленный из себя раб… Портнягин поморщился. Вообще-то Чехов рекомендовал по капле выдавливать, а не вот так, разом… Надо будет сказать, чтоб убрали…
По той стороне проспекта шла девушка выше человеческого роста и с таким надменным лицом, что ее невольно хотелось назвать красавицей. Черное вечернее платье, в руке кулек с семечками… Заклятие, что ли, на эти семечки наложить?… Ну куда это годится:
Завидев припавший на переднее колесо лимузин, прохожая остановилась и в восторге уставилась на Президента. Тот в свою очередь присмотрелся и обратил внимание, что девушка щеголяет в поперечно-полосатой ауре… Однако! Ох уж эти модницы… Сколько же она должна была закатить беспричинных скандалов своим родным и сколько бескорыстных услуг оказать заклятым врагам, чтобы создать такую вот чересполосицу?… Самое забавное, что девушка не была ведьмой, то есть даже не имела возможности полюбоваться своей «тельняшечкой»…
В небе заныло, заворчало, и Президент все с тем же рассеянным видом поднял голову. Над столицей разворачивалось звено оскалившихся по-акульи боевых самолетов. Блок НАТО готов был в любой момент защитить баклужинскую демократию от посягательств лыцкого мракобесия. Хорошо бы намекнуть Матвеичу, чтобы он действовал в Чумахле поаккуратнее, а то сверху-то оно – как на ладони… Вон у них контейнеры какие… и все ведь с аппаратурой… со шпионской…
Президент отвернулся и с пристальным вниманием оглядел напоследок здание краеведческого музея.
– А давненько я сюда не захаживал… – задумчиво молвил он и, подойдя к широкому парадному крыльцу, двинулся вверх по лестнице. Телохранители последовали за ним с полным равнодушием на мордах. Они давно привыкли к неожиданным решениям своего беспокойного патрона. Собственно, великий человек и должен быть непредсказуем…
В просторном и несколько сумрачном вестибюле музея белел мраморный бюст… Нет-нет, только не Глеба Портнягина. Во-первых, Президент был скромен, низкопоклонства – не терпел, а во-вторых, какой же нормальный колдун позволит себя ваять? Страшно даже помыслить, что будет, попади его скульптурный портрет в чужие руки! Готовое орудие для наведения порчи…
Не следует также забывать и о тех случаях, когда порча наводится через памятники как бы сама собой. Давным-давно вычислена и неоднократно уточнена так называемая критическая масса прижизненных изваяний, превышение которой чревато параличом, слабоумием и быстрым политическим крахом – даже без вмешательства каких-либо враждебных сил.
Однако вернемся в вестибюль…
На обрубке гранитной колонны ехидно ухмылялась мраморная голова старого и вроде бы не слишком трезвого сатира. Именно так выглядел когда-то учитель Глеба, известный баклужинский чародей Ефрем Нехорошев. Вот его уже можно было и лепить, и высекать хоть в полный рост, поскольку двадцать четыре года назад он благополучно скончался в наркологическом отделении областной больницы им. Менделеева.
Глеб Портнягин приостановился перед бюстом и со скорбным упреком взглянул в молочно-белые зенки учителя. Рано, рано ушел ты, Ефрем… Вот она, водка-то… Помнится, когда Глеб, наивный, недавно освободившийся юноша, пришел набиваться в ученики к Нехорошеву, чародей как раз выходил из очередного запоя.
– Сколдовать
На всю жизнь запомнил Глеб эти пророческие слова и всегда соблюдал осторожность. Например, ставши Президентом, он, к изумлению Лиги, отменил далеко не все запреты – даже из тех, что наложены были еще советской властью, хотя полномочия имел. Саперам, правда, разрешил ошибаться дважды, но этим и ограничился. Поэтому вечные двигатели первого рода в Баклужино до сих пор изымались точно так же, как и в Лыцке, а штрафовали за это дело, пожалуй что, и покруче…
Правоту Президента осознали, когда мировая общественность была потрясена известием о Царицынском феномене. Как позже выяснилось, тамошний мэр личным распоряжением приостановил в черте города действие закона о сохранении энергии… Нашел, понимаешь, лекарство от энергетического кризиса!… Всем мегаполисом в черную дыру загремели – шутка?
Вот американцы в этом плане молодцы. Что бы ни случилось – и дух соблюдают, и букву. Там у них за нарушение закона Ома или, скажем, закона всемирного тяготения высшая мера в ряде случаев светит – и никакая реанимация не отмажет…
Постояв перед бюстом, Глеб Портнягин двинулся дальше.
Позади изваяния на задней стене отсвечивало свежим лаком обширное полотно, изображающее знаменитое танковое сражение возле хутора Упырники. Композиционным центром картины, несомненно, являлась исполненная нечеловеческого напряжения фигура неизвестного чародея, преградившего путь вражеской армаде. Между воздетых ладоней героя рождалась ветвистая молния, жалящая несколько целей сразу. Определить, что это были за цели, опять-таки затруднительно, поскольку башни бронированных чудовищ буйно полыхали…
Краски – ничего себе, яркие, а вот энергетика, честно говоря, так себе… Отдать полотно на подзарядку? Да нет, бесполезно. Как только вернут в вестибюль – тут же опять и подсядет… Крупные губы Портнягина пренебрежительно скривились, чуть не уложив в обморок директрису музея. Впрочем, старушенция и так что ни день по малейшему поводу билась в истерике…
Над дерганым вихлявым плечиком страдалицы бледнела унылая физия референта. Мальчуган был в отчаянии. По его мнению. Президент зашел в краеведческий исключительно ради того, чтобы лишний раз продемонстрировать окружающим редкое свое самообладание. Но ведь встречи-то уже назначены! Люди-то – ждут!… Черт бы драл это расколдовавшееся колесо вместе с шофером Гришей!…
Однако в данном случае побуждения высокого начальства референт истолковал неправильно в корне. Дурацкая на первый взгляд история со сбежавшим колесом насторожила Президента настолько, что он уже готов был отменить все назначенные на сегодня встречи и вечернее заседание Лиги в придачу.
Глава баклужинских колдунов привык доверять интуиции. А интуиция нашептывала ему что-то нехорошее… Он еще раз зорко оглядел вестибюль. Помещение было совершенно пустым, если, конечно, не принимать в расчет присутствующих здесь людей. Всего лишь единожды в распахнутых дверях левого крыла мелькнул прозрачный страшок – и тут же спрятался… Надо полагать, низшая потусторонняя живность сюда вообще не заглядывает. Да оно и понятно…