Алая Корона
Шрифт:
— Мне много о чём надо с тобой поговорить, — тихо сказала она.
— А кто сказал, что я вообще хочу с тобой разговаривать? — поинтересовался я, наклонившись вперёд, и мои губы коснулись мочки её уха.
Она резко вдохнула, пытаясь скрыть свою дрожь от этого прикосновения, но я чувствовал всё, что делало её тело, и то, как отчаянно она пыталась закрыться от меня. Это была ещё одна моя особенность. Я мог чувствовать, когда кто-то был близок к смерти, но я также мог чувствовать, когда кто-то по-настоящему чувствовал себя живым. Я знал, что тело Ханны дозрело и было готово принять меня, хотя она об этом
— Я знаю, что ты злишься, — сказала она, помолчав, и все её мышцы напряглись. — Я видела, что происходило с погодой.
Я обхватил её руками за талию и сжал.
— Ты не знаешь и половины, феечка. Ты ещё не видела меня по-настоящему злым.
Она опустила голову.
— Я видела, что ты сделал с Сурмой, — сказала она тихим голосом.
— Это была бездумная ярость, — признался я, сжав её так сильно, что она ахнула. — Я об этом не жалею, Сурма это заслужил, но есть определенный вид безумия, который мне нравится и который требует большого количества размышлений. Оно представляет собой выверенный гнев и, поверь мне, тебе бы не хотелось, чтобы он был направлен на тебя. Но если разобраться, вероятно, именно это с тобой и случится.
Я лизнул её ухо сзади, и она содрогнулась. Это была ошибка. Когда я попробовал её медовую кожу на вкус, я почувствовал, как затвердел мой член.
— Я и так уже в гневе из-за того, что ты сделала, — с трудом проговорил я. — Тот факт, что я только что спас тебя от Лоухи, мог немного поумерить его, но я не сомневаюсь, что ты сделаешь или скажешь что-то, что снова меня спровоцирует. Я думал, что раньше я был монстром…
— А что, если мне нравилось, когда ты был монстром?
Я не смог сдержать смешок. Я запустил руку в её волосы, сжал их в кулак и начал тянуть, пока она не издала тихий вздох.
— Бойся своих желаний, дорогая Ханна, особенно на этой земле. Желания имеют свойство сбываться, и не в твою пользу.
— Это угроза?
— У меня полно для тебя угроз, птичка.
Сарви откашлялся.
«Простите, что прерываю, сэр, но не могли бы вы выключить эту погоду? Я начинаю уставать».
Я думал, что заставил бурю стихнуть, когда узнал о местонахождении Ханны, но, похоже, мои быстро меняющиеся эмоции по-прежнему влияли на ситуацию. Гром и молнии прекратились, но ветер был всё ещё яростным, и я чувствовал изнеможение, которое испытывал Сарви с каждым взмахом его крыльев.
— Прошу прощения, — сказал я Сарви. — Мне нужно взять себя в руки. Возможно, будет лучше, если мы где-то переночуем, если тебе необходим сон.
Это было неидеальное решение — я хотел как можно скорее вернуть Ханну на Сумеречную окраину — но я также не хотел подвергать риску моего верного компаньона.
«Посмотрим, — сказал Сарви. — Для начала нам надо преодолеть ущелье, а там поглядим, как я буду себя чувствовать».
После этого мы летели в тишине в течение нескольких минут, и я сделал всё возможное, чтобы сосредоточиться на своей главной задаче — добраться до дома и решить, как поступить с Ханной, когда мы окажемся там. Я пытался не нюхать её, не прикасаться к ней и не думать о ней в приятном ключе.
Вдруг Ханна нарушила умиротворенную тишину.
— Ну, хорошо, предположим, Лоухи раздобудет где-нибудь летающих ящеров. Или гигантского орла. Или решит отправиться за нами
— Ты, и правда, о ней беспокоишься? — спросил я.
— О, да! — воскликнула она, повернув голову и одарив меня своим самым удивленным взглядом. — С ней сейчас Расмус, и я точно могу сказать, что это был не его выбор.
Я сощурил глаза, услышав его имя.
— Ты уверена, что точно это знаешь?
— Мы вернёмся к этому разговору через минуту, — сказала она, и я удивился, что она уже пыталась командовать мной. — Твоя бывшая жена ненормальная. И могущественная. И я не знаю, что мешает ей собрать весь свой конвой и напасть на Сумеречную окраину. Учитывая, что на её стороне магия.
— Она обладает магией, но магия не всегда на её стороне, — сказал я ей. — Она всего лишь использует магию Ильмаринена, своего супруга. Ходят слухи, что она держит его в клетке, и он уже едва живой. Она использует специальные приспособления, чтобы высасывать кровь из этого несчастного ублюдка, которую она потом использует. Но это чёрная магия, а чёрная магия иногда действует по своему усмотрению. Она может обернуться против тебя.
Между её бровями появилась складка беспокойства.
— Магическая защита не даст проникнуть Лоухи на Сумеречную окраину, если это тебя беспокоит, — продолжил я. — Если бы она отправилась за нами, мы бы узнали. Даже если она перевоплотится в кого-то другого.
— Она умеет перевоплощаться? — спросила она, и её глаза округлились.
— Только на короткое время.
Она ещё сильнее нахмурилась, и ненадолго втянула нижнюю губу, что заставило мою кровь снова вскипеть.
— Хм-м-м. Это может многое объяснить.
Я не знал, о чём она говорила, но я не стал давить на неё. У меня и так было к ней много вопросов.
В итоге, когда мы перелетели через Ущелье отчаяния, Сарви сказал мне, что ему надо отдохнуть. Я не стал спорить, хотя больше всего на свете я желал вернуться на Сумеречную окраину, задрать ноги вверх, немного отдохнуть и выпить хорошего кофе перед тем, как я решу, что делать с Ханной. Кофе мог исправить всё, что угодно. И чем он был крепче, тем лучше.
Мы приземлились на вершине крутого холма, коричневая трава качалась на ветру, который я уже не контролировал. Перед нами до самых Железных гор, у подножия которых рос зелёный лес, растянулись рыжеватые холмы, которые напоминали бархатную змею. Если посмотреть туда, откуда мы пришли, можно было видеть, как холмы плавно переходили в бесплодные степи Долин Лекио. Сумеречная река разрезала их полосой под прямым углом.
Мне нравилась эта часть Туонелы, так сильно, что я заставил своих мёртвых прислужников построить ещё один небольшой замок в склоне горы. Перед ним текла река, и её чёрная успокаивающая вода контрастировали с гладкими коричневыми холмами. Это был дом вдали от дома. Это звучало так приземлёно, но мне иногда хотелось немного приземленности. Всю свою жизнь меня привлекали тьма и хаос — Сумеречная окраина не случайно напоминала готическую мечту, окружённую самыми бурными морями — но всё же небольшая часть меня жаждала света. Он был ей необходим. И это было самое спокойное и идиллическое место, которое только могло существовать в Туонеле. Если бы я смог снова стать счастливым, здешнее небо сделалось бы самым чистым и ярко-голубым.