Алая Корона
Шрифт:
— Нет, — сказала я ему. — Мне надо тебе кое-что рассказать. Именно поэтому я пришла сюда за тобой.
Он нахмурился.
— Ты не искала секса?
— Не совсем. Випунен кое-что мне рассказал.
А вот теперь мне удалось завладеть его вниманием.
— Что? — спросил он, пристально оглядев меня.
— Он рассказал мне о том, кто моя мать. То есть, не кто она конкретно. А то, что она Богиня. Я наполовину Богиня, Туони.
Какое-то мгновение он смотрел на меня, переваривая эту информацию, после чего одарил меня такой широкой улыбкой,
— Ну, конечно! Конечно. Я знал, — его голос прозвучал так утвердительно и в то же время был таким радостным. — Моя чёртова Богиня смерти. Я знал, что ты не простая смертная, и не просто дочь шамана. Ты Богиня от и до. Это у тебя в крови, и наконец-то это начало проявляться.
— Ты достал это из меня, — сказала я ему.
— Дело в этих землях, — сказал он решительно. — Это твоя земля. Вкуси же её.
Он взял мою руку в свою и прижал к своей груди над своим сердцем. Он выглядел таким счастливым, и это помогло мне чуть легче принять тот факт, что я не знала, кем была моя мать. И всё же…
— У тебя есть какие-нибудь соображения насчёт того, кем она может быть? — спросила я. — Випунен, конечно же, мне не сказал. Он сказал, что я должна узнать об этом сама, и тогда это спасет мне жизнь.
Он фыркнул.
— Чёртов великан. Нет. Я даже не представляю.
А затем он нахмурился, ужас исказил черты его лица.
— Это же не…
— Нет, — быстро ответила я. — Это не Лоухи. Випунен это подтвердил.
Он закрыл глаза и облегченно выдохнул.
— Хвала Создателю.
Задумчиво уставившись на потолок, он сказал.
— Ладно, если это не Лоухи… здесь не так много других богов. Думаю, мне стоит созвать собрание, чтобы докопаться до истины.
— Собрание богов?
Он кивнул.
Моё сердцебиение ускорилось. Это показалось мне очень серьёзным.
— Випунен сказал тебе что-нибудь ещё?
Я покачала головой. Но потом застыла.
— Подожди. Да. Он сказал мне, чтобы я сняла маску и посмотрела на него.
Мор замер, а затем посмотрел на меня округлившимися глазами.
— А ты?
Я одарила его горделивой улыбкой.
— Я это сделала.
— Ты увидела Випунена и выжила?
— Девочка, которая выжила, — сказала я, хотя он и не понял мою отсылку к Гарри Поттеру. — Он выглядит, как гигантское существо, состоящее из света, высотой в несколько сот метров, — добавила я, зная, каким будет его следующий вопрос.
Мор выглядел так, точно его мозг был взорван. Он слегка покачал головой, его рот раскрылся, а потом закрылся, когда он попытался подобрать слова.
— Всё это время, — тихо сказал он. — Все эти годы мне не разрешалось смотреть на него. И только в свой первый день, когда я появился в пещере в качестве нового Бога, я был готов поклясться, что видел гигантские красные глаза, но теперь я в этом сомневаюсь, потому что мне никогда после того дня не разрешалось снимать маску. Тот, кто тренировал меня, и сделал из меня того Бога, которым я сейчас являюсь,
Я вздрогнула.
— Тебя это злит?
Я знала, что стала бы завидовать, если бы была Богом, который в течение долгих лет не мог увидеть того, кто заменил ему отца, а затем некая смертная девушка забрела бы в Туонелу, и ей разрешили бы увидеть его в один из её первых визитов в пещеру.
— Нет, — сказал он, а затем поднёс мою руку к своим губам. — Я не злюсь, птичка. Я под впечатлением. И даже больше… Я тобой восхищаюсь.
Именно это и отличало меня от Бога. Он был в восхищении там, где меня одолевали бы мелочные чувства.
Мор одарил меня невероятно коварной улыбкой, от которой у меня на ногах подогнулись пальцы.
— Думаю, я дам своей Сумеречной сущности поспать, но я должен тебе сказать… я не так уж и устал.
Он обхватил меня рукой за шею и притянул к себе.
ЗАЛ ЧЕРЕПОВ
Ханна
Впервые я осознала, что я другая, где-то в два года. Вероятно, это было одно из самых ранних моих воспоминаний. Учёные утверждают, что практически никто не может запомнить себя в таком возрасте из-за особенностей развития мозга, и что если люди и помнят что-то, то, вероятнее всего, это влияние кого-то другого. Если рассказать человеку о том, что какое-то конкретное событие случилось с ним в раннем возрасте и в красках расписать его, существует вероятность, что человек поверит в то, что это произошло и в итоге увидит это событие у себя в голове в виде воспоминания.
Может быть, со мной произошло то же самое. Но мне кажется, это, в итоге, ничего не меняет.
Я сидела в коляске, а мама катила её по магазину. Я помню, что освещение там было яркое, потолок низким, а люди в узких проходах были бледными, с суровыми лицами. Тогда я решила, что они ненормальные, но потом поняла, что это были просто финны.
На какое-то мгновение мама оставила меня одну, решив вернуться за чем-то. Я осталась в продуктовом отделе рядом с высоким прилавком с капустой. Финны любят капусту. А моя мама не очень, но моему отцу нравился капустный суп. Забавно, что я это запомнила. И хотя она ненавидела этот суп, она, тем не менее, готовила его ради отца. Должно быть, она действительно его любила.
В общем, я помню, как смотрела на эту капусту, на её фиолетовые очертания, и представляла, как вся эта башня рухнет на пол, и капуста покатится по магазину, точно шары для боулинга. Рядом никого не было, но каким-то образом один кочан капусты скатился сверху прямо на пол.
Я улыбнулась. Я ясно помню ощущение улыбки на лице. Как будто кто-то сделал это для меня, но я не знала, кто. Но мне этого было мало. Мне было недостаточно только одного кочана.
И тогда ещё один кочан покатился и плюхнулся на пол, покрытый линолеумом. А затем ещё один.