Алая роза Тюдоров
Шрифт:
Наконец ее агент самым настоятельным образом потребовал, чтобы к Дини пригласили специалиста, и Лорна, поколебавшись, согласилась. В конце концов Дини и в самом деле производила странное впечатление – она была равнодушна ко всему, кроме своих песен. Даже дорогостоящие визиты дамы-психиатра ее мало интересовали.
Замок щелкнул, дверь наверху отворилась, и через мгновение элегантная доктор Матильда Хаулер появилась на покрытой ковром лестнице. Когда Дини в первый раз услышала имя дамы, она отчего-то захихикала. В последнее время девочка вообще частенько смеялась, но это не был смех веселого и беззаботного человека.
– Ну,
Психиатр покачала головой, от тщательно отлакированной прически не отделился ни один волосок.
– Видите ли, миссис Бейли, у вашей дочери очень необычный случай. Мне приходилось в своей практике встречаться со многими людьми из сферы шоу-бизнеса. Как известно, всякому серьезному случаю психического отклонения предшествует некий знак или даже вполне материальная причина.
– Вы выяснили, в чем причина ее нынешнего состояния? – Лорна дрожащей рукой полезла в косметичку, чтобы извлечь оттуда очередную сигарету.
Психиатр в некотором недоумении пожала плечами.
– Она считает, что ее вывела из равновесия книга – книга по истории.
– По истории средневековой Англии? – Лорна в изнеможении прикрыла глаза. – Ее расстроил какой-то герцог, живший во времена Генриха Тюдора. Поначалу Дини довольно спокойно листала эту книгу и рассматривала картинки. Но стоило ей обнаружить информацию о парне по имени Гамильтон, как ее словно подменили. Помнится, под именем стояли две даты. Рядом с первой – 1516 год – красовался вопросительный знак. Судя по всему, автор не знал точно, когда этот самый Гамильтон родился. Вторая дата – 1540 год. Так вот, увидев эту дату, она сразу повела себя как-то странно. Кинулась покупать всякие исторические книги, она находила одно: дата рождения – 1516 или 1517 год, а дата смерти – 1540-й. Всегда тысяча пятьсот сороковой.
– Я уже задавала вам этот вопрос, миссис Бейли, но все же ответьте мне, не занялась ли ваша дочь научными изысканиями? Признаться, она чертовски много знает о династии Тюдоров.
Лорна хрипловато рассмеялась.
– Кто, Дини? Вы, наверное, шутите, доктор Хаулер. Дини всегда была плохой ученицей и наукой не занималась. Никогда.
Психиатр нахмурилась, отчего нарисованное, кукольное лицо на короткое время стало почти человеческим. Мне кажется, что Дини расстроила еще одна книга – Альбом по истории КВС.
– Истории чего?
– КВС – Королевских воздушных сил. Так называется английская военная авиация. Эта книга посвящалась молодым пилотам, которые в воздушной битве за Британию противостояли летчикам люфтваффе.
Лорна на всякий случай кивнула, хотя так до конца и не поняла, о чем говорит доктор Хаулер.
– И что же опечалило ее в этой книге? Она вам рассказала?
– Там она нашла фотографию одного молодого человека. Должна сказать, довольно симпатичного. Он читает книгу и держит в руке кружку с чаем. У него усталые глаза – надо признать, глаза просто необыкновенные, это видно даже на черно-белом снимке. Одет в летную куртку, в подписи под фотографией сказано, что он только что вернулся из полета. Да, чуть не забыла: буквально через неделю, в сентябре 1940 года, он пропал без вести.
– Так что же из этого?
– Здесь как раз начинается самое интересное, миссис Бейли. Ваша дочь настаивает, что
– Тогда она точно сошла с ума, – пробурчала миссис Бейли себе под нос. – Ну почему я не дала ей другое имя? Знаете, я назвала ее в честь героини Натали Вуд из фильма «Блеск на траве». Я не знала, что эта самая героиня закончит жизнь в сумасшедшем доме.
– Ваша дочь не сумасшедшая, миссис Бейли. У нее реальное представление о мире, в котором она живет, о собственной карьере. И она прекрасно относится к вам.
Лорна кивнула.
– Все так. Но с другой стороны, Дини кажется слишком отстраненной, ушедшей в себя. Раньше мы были очень близки, теперь я вообще ее не понимаю.
– Ясно, – кивнула доктор Хаулер. – Но повторяю, что очень многое в своей жизни она видит отчетливо, а вот некоторые аспекты воспринимает в искаженном виде. Впрочем, я уверена, что девушка справится со своей проблемой.
– Но когда она справится? Дама-психиатр вздохнула:
– Трудно сказать. Очень многое зависит только от нее. Кончать жизнь самоубийством она не собирается, равно как и вредить другим. Мне кажется, она страдает от какой-то неведомой потери.
Психиатр немного помолчала, пытаясь облечь свои мысли в слова, доступные пониманию Лорны.
– Видите ли, миссис Бейли, ваша дочь скорбит. Она некоторым образом носит траур по человеку, который никогда не существовал, а если даже он и жил на свете, то они с Дини, конечно, никогда не встречались. Боюсь, что такого рода помутнение или иллюзия появились у нее в Англии. Там она познакомилась с джентльменом, который поведал ей романтическую историю об огромной любви и погибшем пилоте. Родители этого джентльмена, насколько я поняла, были сильно влюблены друг в друга. И вот тогда в сознании Дини, надо сказать, довольно восприимчивом, возникла собственная легенда о великой любви, которую нельзя ни забыть, ни убить. Наверное, нельзя. По одной-единственной причине – эта любовь никогда на самом деле не существовала.
– Не обижайтесь, доктор, но я до сих пор не могу взять в толк, куда вы клоните.
Доктор Хаулер скрестила на груди руки.
– Из того, что я узнала о прошлом Дини, я поняла, что вышеупомянутая фантазия была для нее необходима, чтобы заполнить вакуум. То самое место в душе каждой женщины, которое отвечает за любовь – за любовь к мужчине, хочу я сказать.
– Я вас не понимаю.
– В ее жизни не было нормального мужчины, миссис Бейли. – Доктор Хаулер изо всех сил старалась быть терпеливой. – Кроме того, она не знала своего отца – о, не по вашей вине, конечно.
Лорна взгрустнула, вспомнив, что ее дочь сидела дома всякий раз, когда в школе давали традиционный вечер «Папочка танцует с дочкой». Бедняжка, она никогда не жаловалась.
Между тем доктор Хаулер продолжала: – Когда ваша дочь выросла, она вполне преуспела в жизни. Преуспела во всем, смею сказать, за исключением любви. Она пользуется довольно широкой известностью, она красива, талантлива, но, увы, очень и очень одинока.
– И что нам теперь делать?
– Я поговорила кое с кем из своих коллег – строго конфиденциально, разумеется, и мы пришли к выводу, что ей надо пережить период… хм, своего рода вдовства.