Алая сова Инсолье 2

Carbon

А этот недожаренный мэтр, даже имя его не помню, только рожу, паломников впереди себя пустил, скотина. И приготовился вещать из-за их спин. Вон, на телегу взобрался и руку простер в нашу сторону.

— Взламывай быстрее! У тебя что, обе руки левые? Ты же профессиональная расхитительница гробниц! Что тебе какой-то кружевной замочек!

Не понял. Что там за шепот за спиной? Нас сейчас убьют, а моя жена в это время ругается с новой знакомой?

— Сама ты левая… сейчас. Нет, тут как-то хитро… Стоп, шатт! Это муляж! Гроб вообще не открывается, он запаян! Это не по правилам!

— Это наверняка, чтобы он не вылез,

если оживет. Ладно… толкай его вниз с телеги. Толкай!

И дружное пыхтение. А счет уже на секунды, орденский иерарх начал свою речь, обращаясь к толпе послушников и паломников. Это просто нам пока слов не слышно, только что-то неразборчивое и патетическое.

— Есть кувалда?

— Откуда?!

— Тогда поднатужься… раз-два… взяли!

Ровно в тот момент, когда мэтр завершил свою речь особенно эффектным завыванием и снова указал в нашу сторону, а вся толпа обернулась и приготовилась атаковать, две чокнутые девки таки спихнули хрустальный гроб с телеги. Он грохнулся на булыжники площади и… эффектно разлетелся осколками.

— А-а-а-а! — простонала толпа.

Все. Нам конец.

Глава 54

Алла

— Святотатцы покусились на тело праведника и подняли его умертвием! — взвыл жук в рясе, тот самый, который натравливал на нас толпу паломников и рыцарей ордена. — Сжечь их! Сжечь их всех! И оскверненное тело тоже! Тогда душа брата Филиппа воссияет в небесах!

— Да прекрати ты башкой трясти, чучело бесклювое, приходи в себя быстрее! — Я вывернулась из рук ощупывавшего меня на предмет поломок мужа и пнула под копчик сидящего в осколках гроба «святого». — Или тебя сейчас затопчут за компанию с нами! Быстро соображай, как доказать, что ты не умертвие!

— Посмотрел бы я на тебя после размораживания из векового льда, деточка! — простонал Филипп, едва приходя в себя. Он отчетливо поскрипывал даже тогда, когда просто пытался крутить головой.

— Был мороженый, станешь жареный, если не поторопишься, — безжалостно напомнил Инсолье, разминая пальцы. — Без боя, конечно, не сдадимся, но их слишком много.

— Жареный? О, хм, ну, наверное, попробовать можно. Должно получиться. Поджигай.

— В смысле тебя, что ли?

— Одежду на мне поджигай! Давай быстро!

— Э-э-э… ну ладно. С превеликим удовольствием. Только потом не жалуйся! — криво ухмыльнулся Инсолье, но на небольшой огонек в своей ладони все еще смотрел неуверенно.

— Ты долго еще болтать будешь?! Не трать свою магию. Лучше лови огненный шар, который сейчас пульнет вон тот мальчишка, и перенаправляй на мою рясу!

— А…

Вот так и получилось, что запущенный в нас файербол не сжег повозку и даже не закоптил ближайшую стену. Зато вставшего, наконец, из осколков гроба Филиппа пламя вмиг объяло с головы до ног, эффектно взметнувшись факелом.

— И стоило ли столько трахаться, вытаскивать, — немного нервно пробормотала Кати, прячась от жара за спину Паоло. — Можно было и в гробу на месте запечь…

— Стоило, — уверенно перебил Инсолье. — Этот жулик сейчас покажет нам всем такой класс… Признаю, шатт, мне до его уровня еще учиться и учиться.

Внезапно пламя поднялось чуть ли не до небес, взметнувшись настоящим световым столбом. Свечение было настолько ярким, что ночь буквально превратилась в день. А когда все

смогли проморгаться, то сзади окутанной светом и огнем фигуры начали раскрываться огромные белые крылья. Одна пара. Две.Три. Ярко-алое и белое пламя медленно перетекало в золотой свет и, развеиваясь с самого верху, начало очень красиво опадать невесомыми золотыми хлопьями.

— Тут даже в моем мире поверили бы, — шепнула я едва слышно Инсолье.

— Еще бы… Эй, не смотри! — Муж торопливо попытался загородить мне зрелище ладонью, а потом и всем собой. — Вот козел! В крыльях и без штанов, главное, это чтобы наверняка всех впечатлить, что ли?!

— У тебя задница все равно лучше, — шепнула я ему на ухо, одним глазом все-таки подглядывая за представлением.

Еще бы, там было на что посмотреть! И послушать.

Филипп, похоже, как тот кот, всегда приземляется на четыре лапы и умеет извлекать выгоду из любого положения. Вот и сейчас он явно решил не просто ожить, но заодно и избавиться от тех, кто законопатил его в стеклянный гроб. Ну и власть в ордене заодно прихватить — чего она без толку валяться будет?

Правда, его патетическая речь о том, как отступники осквернили истинную веру и извратили все божеские понятия, на меня не подействовала. Зато публику на площади проняло до самых печенок. Настолько, что попытавшийся что-то возразить жук в рясе получил камнем из толпы прямо по башке. И сразу насмерть. Ничего себе!

— Ничего себе, ему везет, — вслух повторила я.

— Ага, везет, конечно же. Только вот камень прилетел из тьмы за толпой, — хмыкнула Гробница. — Четко так. В висок.

— Так, а теперь моя очередь! — вдруг заявил Инсолье, отпустил меня и поднырнул под одно из крыльев новоявленного воскресенца.

— И отныне свет и тьма пойдут рука об руку в равновесии, а все прежние оскверненные ордены должны быть распущены! — бодро вставил он в подходящую паузу, когда Филипп набирал воздух для следующего пассажа.

А еще я явственно видела, как мой собственный муж протянул руку и ущипнул «святого» пониже крыльев. Поэтому тот и поперхнулся, давая Инсолье возможность вставить свое слово.

— Ты что творишь, придурок?! Изменения надо вводить постепенно! Иначе вместо благоговейной толпы в лучшем случае получишь две враждующие фракции! Для них это слом мировоззрений, не поверят! — злобно шипел крылатый, дергая лишними конечностями. От этих дерганий сверкающие искры с перьев летели в толпу, а та каждый раз восторженно ахала.

— Хрен тебе с повидлом, — таким же злобным шепотом отозвался некромант. — Знаю я тебя, твое «постепенно» на сто лет затянется, а потом как-то незаметно забудется! Нет уж! Легализуй нас сразу! Сейчас на волне чуда любая твоя болтовня за откровение прокатит!

И еще раз ущипнул. Хм… я ему это еще припомню, пожалуй.

— Ха… — выдохнул новоявленный воскрешенный святой и, набрав в грудь побольше воздуха, выдал: — Внемлите, люди! С моим пришествием боги решили дать грешникам еще один шанс. Не бывает бесполезной силы, не бывает на возлюбленной богами земле не нужных им творений! Все мы их дети, их сокровища и радость. А потому, как прощает отец глупого сына, так прощают и великие вступивших на темный путь. Ибо не бывает света без тени! Коли отринут они все свои злобные помыслы, то станут братьями нашими, и вместе, плечом к плечу, будем мы бороться за процветание земель обетованных!