Альбаррасин
Шрифт:
— Почему?
— Ты, наверное, считаешь, что я полная дура? — спросила Кэйсси. Спокойно, без вызова, без ехидства — так, как будто такая мысль о самой себе посещала её не раз. — И, наверное, ты права. Но я всё-таки не настолько дура. Для Ренны… да для вас всех… я обуза или средство достичь…
— Да с чего ты это взяла? Чем — лучший? Ренна говорила, что ты — обуза? — Блэйк вскинула брови.
— Она сказала, что в её планы не входило близкое знакомство со мной. Если бы Вейл не… — Кэйсси испуганно замолчала, словно поняла, что сболтнула лишнее.
— Ну, подумаешь, не входило, — усмехнулась Блэйк. — Это не повод считать себя обузой.
— Я
— Кто ты, в техническом смысле, вряд ли имеет большое значение. Что бы там ни намешала Вейл. Пусть мы пока не знаем, но узнаем. Они разберутся. Ренна уж точно разберётся, поверь мне.
Кэйсси уставилась на бокал в руке, покрутила его, чуть не расплескав вино. Снова подняла глаза на Блэйк.
— Разберутся, и что дальше? Думаешь, я смогу вернуться домой после всего? — она ухмыльнулась. — У меня и дома-то теперь нет фактически.
— А ты хочешь назад в Ланту? Чтобы всё было, как прежде?
— Как прежде? — Кэйсси пожала плечами. — Так уже не будет, потому что… — она опять осеклась. Отвела взгляд. — Не в этом дело. Я ведь попала в Петлю случайно. К вам сюда тоже. Я не должна быть альба, у меня никакого дара и… — Кэйсси шумно вздохнула, словно решаясь сказать то, что давно хотела, но опасалась. — Это даже не так, как ты привела её к вам. Рано или поздно мне придётся уйти, где-то жить. Нужно будет работать и вообще. Да и сейчас никто из вас не должен обо мне заботиться. У каждого свои заморочки. Нара… Она ведь из-за меня такая теперь. И у неё наверняка куча проблем. А Ренна… Она… Я ей не нужна. Я даже не понимаю, почему ты возишься со мной.
А ведь девчонка вляпалась гораздо сильнее, чем признаётся себе. Все её доводы Блэйк могла отмести легко. Кэйсси цеплялась за что-то, что было ей привычно. За прошлую жизнь, куда дороги нет, вне зависимости, чем закончится история. И уж точно независимо от того, что планировала Ренна в самом начале. Её затея давно живёт своей жизнью.
— На всё можно взглянуть иначе, — Блэйк ободряюще улыбнулась. — Нара всё равно стала бы той, кто она есть. Вряд ли способности такой силы спали бы вечно. Солнце тебе не вредит. Так что уходить отсюда нет никакой необходимости. «Как-то» ты можешь жить и здесь. И даже весьма неплохо. На любых условиях, которые будут тебе нужны. А Ренна… — Блэйк с улыбкой покачала головой. — Знаешь, я первая ворчу и возмущаюсь, что она такая, она сякая. Эгоистка, расчётливая сволочь и тому подобное. Но я необъективна и признаю это.
Впервые признаю, подумала Блэйк. А ведь всё потому, что она так и не смогла дать определение тому, что связывало её и Ренну на протяжении всех этих лет. Кроме, конечно, Флэя и ещё — взаимных упреков, обид и обвинений.
— Поверь, если… что бы там ни было изначально в её планах, теперь ты уже не просто пешка. Ты для неё много значишь. Она, что, рассказывала тебе, почему я привела её в Альбаррасин?
— Да, — Кэйсси уныло кивнула. — И вряд ли ты должна была об этом узнать.
— Не думаю, что ей есть дело до того, что я знаю, — Блэйк пристально посмотрела на Кэйсси. Захотелось, чтобы она призналась, хотя Блэйк и так видела, как далеко за столь короткий срок успели зайти их отношения. — И как же Ренна всё тебе обрисовала?
— Я не… Это не важно. Вы… всё, что было… у вас. И как было. И почему вы… — она окончательно смутилась. Совсем тихо предложила: —
Блэйк залпом допила вино.
— Между мной и Ренной ничего не было. Такого, о чём ты думаешь, — неожиданно для себя заявила она. Усмехнулась. Может быть, при других обстоятельствах, в другой реальности всё сложилось бы иначе. — Знаешь, Флэй и Ренна… они особенные. Они есть друг у друга. Единственные альба, которые связаны кровными узами. Настоящая семья. Она же рассказала тебе про Флэя?
Кэйсси продолжала таращиться на бокал в руке. Мизинцем, едва касаясь, провела по его краю. Круг, ещё круг, ещё, чуть ускоряя движение, пока хрусталь не отозвался тоскливым, гипнотизирующим и необычайно громким в повисшей тишине звуком. Потом перестала, подняла голову. Пару секунд изучала Блэйк, осторожно вернула бокал на столик. Мягко улыбнулась, но острые, враждебные льдинки из глаз не исчезли.
— Расскажи мне ты. Про Флэя.
Блэйк растерялась. Рассказать? О чём? Как?
И вдруг яркой вспышкой нахлынули образы. Она не просто вспомнила, а словно заново оказалась в прошлом и в то же время видела себя со стороны. Себя. Флэя. Льющийся с потолка свет. Мрачный зал. Огромный, но не бесконечный. Колонны, пыль, паутина, затянутые потрёпанными гобеленами стены. Каменный прохладный пол. Полное отсутствие красок, кроме чёрно-белых тонов.
Тогда Блэйк казалось, что она сияет так ярко, что слепит саму себя. Будто там, за чёрным высоким потолком действительно существует серебряное солнце, пробивается в единственное узкое окно, окунает её в мягкий, тёплый, осязаемый кокон света.
Сейчас она замечает, что её полупрозрачная одежда в этом свете кажется плотнее, скрывает больше, чем могла бы. Вспоминает — предупреждающие «колокольчики» звякнули, выдернув в Петлю почти из постели, причём, не своей, а потому на ней прозрачный, невесомый, длинный — до пола — пеньюар.
Тогда Блэйк разозлилась. Ну почему Петля всегда затягивает из таких неподходящих условий? Но раздражение исчезло, не успев оформиться. С ней заговорили, и голос заставил вздрогнуть:
— Я всегда считал, что Встречающие — бесполые, бесформенные существа. Я рад, что ошибся.
Молодой мужчина был босиком, чёрные брюки закатаны почти до колен, будто ходил по воде, когда перенёсся сюда. Белая рубашка застёгнута всего на пару пуговиц, рукава тоже закатаны. Он щурился — в отличие от Блэйк, ему свет был помехой. Сделал шаг навстречу, пока только на одну ступеньку. Ему было интересно. Он решил, что умер, но любопытство взяло верх.
Тогда она задрожала. Сейчас опять дрожит, но уже не потому, что заново переживает то непонятное чувство от их встречи, а вспоминая, что случится между ними потом, через много удивительно длинных, тягучих дней.
— Покажи мне ещё, — попросила Кэйсси. Её голос прозвучал совсем рядом. Тихий, настойчивый, ему невозможно было не подчиниться.
Кэйсси здесь? Внутри её памяти? Обдумывать не было ни сил, ни желания. Противиться тоже не вышло, хотя вспоминать было нелегко.
— Флэй много расспрашивал, много рассказывал о себе. А потом заявил, что раз это не жизнь после смерти, то он хотел бы вернуться домой и обо всём забыть. Я с сожалением подумала, что он так и не понял ничего из того, что я объясняла. Или не поверил. Я пробовала объяснить снова, что у него ничего не получится, что его сила будет вновь и вновь восстанавливать воспоминания, вновь и вновь выбрасывать в Петлю. Сколько раз ни подправляй память. Но Флэй настаивал.