Альбаррасин
Шрифт:
Кэйсси настороженно огляделась.
— Слушай, я правда опасная. И непредсказуемая. Могу нечаянно тебе навредить.
— Каким образом? Прикончишь меня? Навяжешь свою волю? Поверь…
— Я не пугаю, — перебила она. — Просто сама не знаю, ни кто я теперь, ни на что способна, ни как это контролировать. Поэтому мне лучше убраться. Подальше отсюда. Пока ничего не случилось.
— Тебе лучше расслабиться, — Флэй хмыкнул, похлопал по одеялу. — Садись.
— Ладно, — Кэйсси выдохнула. Моментально оказалась на кровати рядом с ним. Пытаться понять, как это произошло, даже не стала. Просто уселась с противоположного края, поджав под себя ноги. — Тогда давай попробуем сначала, — она приветливо улыбнулась. — Я — Кэйсси, это ты уже знаешь.
Флэй нахмурился, сцепил тонкие пальцы в замок.
— Не называй её так, хорошо?
— Как её называть — не столь важно. Это всего лишь семантика, — Кэйсси непроизвольно скопировала голос и интонацию Флэя из воспоминаний Блэйк.
На миг его дружелюбие удалось пробить. Флэй удивлённо вскинул брови.
— Здорово. Ты действительно… что-то новое. Встряхиваешь наш застоявшийся мир?
— Пока что за всех альба отдуваются только Блэйк и Ренна. Теперь ещё ты.
— Рэн заварила эту кашу?
— Рэн — это Ренна? — догадалась Кэйсси. — Не знаю. Но меня хотя бы успела снять с огня, пока я не пригорела.
— Держу пари, — Флэй усмехнулся, — она могла снять тебя с огня намного раньше и вообще исключить возможность попадания на огонь.
— Могла, наверное. Но так ей было бы неинтересно. И это была бы не Ренна.
Влезать в их дела хотелось ещё меньше, чем к ним в головы. Увиденное и рассказанное и так складывалось в довольно «милую» картинку явно непростых отношений всей троицы, помноженных на века. Да так, что кто там кого любит, кому изменил, кого предал и как всё это происходило на самом деле, особой роли для Кэйсси не играло. Зато многое объясняло.
Вывод напрашивался сам собой: ей во что бы то ни стало необходимо держаться подальше. В противном случае нечаянное вмешательство чревато последствиями для всех, и для неё самой в первую очередь. И понимая это, всё равно продолжала лезть:
— Знаешь, слушая тебя и Блэйк, мне начинает казаться, что вообще во всем всегда виновата Ренна. А я лично так не считаю.
— Ренна много в чём виновата. И я тоже. И Блэйк.
— Вот она-то точно виновата, — вырвалось у Кэйсси.
Флэй некоторое время молчал, пристально смотрел на неё, может быть, пытался прочитать мысли. Если и так, она никакого вмешательства не чувствовала. Хотя почему-то казалось, что должна. Ведь её собственные манипуляции неизменно сопровождались болевыми эффектами.
— Я никак не пойму, что тебе на самом деле известно, — пробормотал Флэй.
— Это разве имеет значение? — удивилась Кэйсси.
— Наверное да. Раз я об этом думаю.
— С самомнением у вас у всех полный порядок, — опять не удержалась она. — Вам бы вместо поваров и уборщиков хорошего психоаналитика каждому. Пожизненно.
— Проще нас всех прихлопнуть. Сделаешь, опасная? — Флэй тихо рассмеялся.
— Честно? Идея прихлопнуть альба лично мне нравится. Ну, не всех, конечно. Но так гораздо быстрее и надёжней, чем возня с мозгоправом. А начинать надо с таких, как Блэйк, чтобы не смогли больше никого притащить с собой в Альбаррасин. Жаль, что они-то как раз умирать не захотят…
— Мало кто захочет. Ты знаешь, что альба на их предложение стать вечным никто никогда не говорил «нет»?
— Догадываюсь, — кивнула она, сразу подумав о Наре. Интересно, согласилась бы она, предложи ей Блэйк такое безумие,
Флэй усмехнулся.
— Никак не можешь решить, нужна ли тебе вечность?
— Не нужна, — уверенно ответила Кэйсси. — Хотя мне её никто не предлагал, но если бы предложили, я бы всё равно отказалась. И не передумала бы потом, как ты. Но я не осуждаю, просто…
Она только сейчас осознала, что безоговорочно встала на сторону Ренны. Что бы та ни сделала в прошлом, как бы ни поступила в будущем. Разум бесполезно надрывался, напоминая — ей не следует искать заочных оправданий любым поступкам. Не пытаться принять, как есть. Уйти, не лезть, исчезнуть, забыть.
— Твоё право выбрать то, что ты считал лучшим для себя. Влюбившись в Блэйк, ты никого не предавал, даже свою жену. Только жаль, что, согласившись стать альба, ты всё усложнил. Так или иначе втянул ещё и дочь. Позволил Блэйк втянуть её. Это исправить уже нельзя. Вы оба наказаны вечностью, оба мучаетесь. А Блэйк… — зло бросила Кэйсси. — Такие, как она живут дальше, находят себе новые игрушки в Петле, с упоением калечат какого-нибудь одарённого смертного, превращая в вечного.
Флэй ответил не сразу.
— Ты на неё злишься. Очень. Не нужно. Моя жена и я… мы были знакомы с детства. Почти не знали жизни друг без друга. Это не значит, что не представляли. Я уверен, что в последние месяцы она, коря себя и мучаясь угрызениями совести, желала избавиться от персонального ада под названием брак. Потому что я… — он покачал головой. — «Передумал» звучит так, будто я сидел и взвешивал все «за» и «против». Всё было проще. Всё произошло мгновенно и внезапно. Я вдруг захотел жить. Захотел дышать, захотел свободы, захотел Блэйк. Быть с ней, узнать. Не знаю, сможешь ли ты это понять. Я не мог поступить иначе. Не смог бы вернуться домой и позволить болезни по-настоящему закончить своё дело. Тогда бы я предал себя. И за всё это время… никогда, ни разу я не чувствовал себя игрушкой. Всякое бывало, но не это. И никогда не сожалел. Моё последнее желание и попытка всё прекратить было взвешенное, спокойное. Я устал и… Это казалось удачной мыслью. Смерть представлялась долгожданным отдыхом после многих лет бессонницы, — Флэй усмехнулся. — Может быть, я снова сходил с ума. Так ведь уже было. В прошлый раз Блэйк нашла единственного во всех мирах человека, который сумел удержать меня на краю. Считаешь, я эгоистичным образом втянул собственную дочь в то, к чему сам оказался не готов? Позволил сделать с ней то, чего ни в коем случае не стоило допускать? Едва не разрушил её личность, лишил возможности иметь нормальную, человеческую жизнь, семью, детей? Не потрудился узнать её, понять, прежде чем давать ненужную вечность?
Он говорил так, будто неоднократно задавал себе эти вопросы. Прошёл через ответ «да», чтобы понять, что всё-таки правильнее будет сказать «нет».
— Я… ничего не считаю… про вас, — Кэйсси замялась.
Рассуждать о Ренне было трудно. Особенно, о прошлом. Как могло бы быть, как было бы лучше. Она же сама рассказывала Кэйсси: выбор был добровольный, и долгое время Ренна наслаждалась новой вечной жизнью. А Кэйсси… Кто она в этой бесконечной смене похожих дней с точки зрения бессмертной альба? Песчинка, миг, пустота.
Думать об этом было больно. Не говорить, не задумываться, не напоминать себе — проще. Тогда можно ухватиться за хрупкую иллюзию мимолётного настоящего.
— Вечность противоестественна, — Кэйсси вскинула голову. — Её не должно существовать.
— Ты говоришь прямо как Ренна.
— Это плохо?
— Ни в коем случае. Почему это должно быть плохо?
— Потому что ты её не… — Кэйсси замолчала. Обычное «не любишь» показалось неуместным. А нужное, правильное слово никак не находилось. — Вы не похожи на семью. В моём представлении. Это не страшно, — поспешно добавила она. Улыбнулась, подтягивая согнутые в коленях ноги к груди. — Наверное, у вас, не может быть по-другому. Нельзя вечно любить. Даже родную дочь.