Альбатросы любви
Шрифт:
— Я не устану задавать тебе этот вопрос всю оставшуюся жизнь, Зенобия Дрискол-Аристидис.
Он поднял Зен на руки и отнес в спальню. Сев на кровать, Дэймон усадил жену на колени.
— На чем мы остановились? Ах да, я хотел поцеловать твою коленку. Не говорил ли я, любимая, что у тебя соблазнительные колени?
Зен тихонько засмеялась и плотнее прижалась к мужу, закрыв глаза от наслаждения, когда он стал целовать ее.
— Нет, не говорил, но будешь повторять это всю оставшуюся жизнь! Ох, пожалуй, мне нравится быть за тобой замужем.
— Ничто в этом мире не сможет
— Меня тоже! — Зен пристально посмотрела на супруга, и ее губы тронула улыбка.
— Снова тебя разбирает смех, — пробормотал Дэймон, бережно укладывая жену на кровать, затем и сам не удержался от улыбки. — Ты, любимая, действуешь мне на нервы.
— Уж не думаешь ли ты, что заставишь меня прекратить смеяться?
Мягкая улыбка не могла скрыть охватившего мужчину нетерпения.
— Я принимаю твой вызов, мой гордый альбатрос.
— Это ты — мой альбатрос, а не наоборот, Дэймон! — Зен попыталась сесть.
Одним быстрым движением Дэймон оголил ее груди.
— Какое чудо! — Он наклонился и припал губами к ее соску.
— О! Дэймон Аристидис, прекрати! Мы ведь разговариваем, — простонала Зен.
— Продолжай, дорогая! Я же тебя не останавливаю.
— Без тебя у меня не было в жизни ничего хорошего. Да, все шло своим чередом. Дэвид доставлял мне радость, моя карьера обнадеживала. Но не было проблеска, свободы, подлинного счастья. — Зен пришла в отчаяние, так как не удавалось подобрать нужных слов, чтобы наиболее точно выразить чувства. — Что это со мной? Я без устали болтаю все эти дни.
— Продолжай, дорогая! — попросил Дэймон, целуя ее живот. — Мне приятно слышать, как много я для тебя значу.
— Значишь? Что за пустое слово! Ты часть моего бытия, моей внутренней целостности, — обрушилась на мужа Зен, затем вдруг снова засмеялась. — О чем ты собирался рассказать?
Дэймон перевернулся на спину и положил голову ей на колени.
— Мать донимала меня просьбами, чтобы я уговорил тебя привезти к ней Дэвида. Я возражал, что ты должна сделать первый шаг. Ну так вот, в тот вечер, когда я открыл очередную бутылку виски, чтобы утопить свою тоску, меня внезапно поразила мысль, что у меня нет ни малейшего шанса заполучить тебя обратно, пока ты в Ирландии. Ты можешь выйти там замуж — и тогда будешь окончательно потеряна для меня. В тот момент я принял решение драться за тебя всеми доступными средствами и непременно победить. — Он взглянул на Зен и замолчал.
Она склонилась над ним, закрыв лицо Дэймона своими длинными волосами.
— А что ты имел в виду, сказав, что полюбил меня раньше, чем я тебя?
— Мне нравится, — прошептал он, — смотреть на мир, когда ты рядом. Я никогда еще не был так спокоен. Мы просто созданы друг для друга, не так ли, любовь моя?
— Ответь же мне, — настаивала Зен, нежно глядя в его лицо.
— Когда Элен и Дэйвос начали встречаться, тебе исполнилось то ли семнадцать, то ли восемнадцать лет. Моя яхта стояла у причала, и они захотели покататься. Мы вышли в море, хотя, мне показалось, Элен не любила воды.
— Действительно, не любила, но всегда поступала так, как хотел Дэйвос, — подтвердила Зен.
— В тот памятный
— Воришка! — Зен затрепетала от радости.
Дэймон потянулся за пиджаком, вынул из кармана бумажник и, покопавшись, извлек потрепанную карточку совсем молоденькой Зен, улыбающейся прямо в камеру. Он вытряхнул содержимое бумажника на кровать, там оказались еще снимки Зен и одна газетная вырезка с ее же фотографией перед отъездом в Ирландию.
— Вот и все, что у меня сохранилось от девушки, которую я любил, — сказал Дэймон с горечью. — Мне было неловко, что я люблю восемнадцатилетнюю девушку, но я ничего не мог с собой поделать. Затем, когда, тебе исполнилось девятнадцать, я увидел тебя на соревнованиях по плаванию в колледже.
Уже тогда я желал тебя, как не желал ни одну женщину.
— Как жаль, что я не знала об этом!
— О Боже! — простонал Дэймон, покрывая поцелуями ее грудь. — Тогда я не хотел, чтобы ты знала. И никто не знал. А когда я познакомился с тобой, то сделал вид, что вижу впервые.
Они вновь погрузились в глубокое молчание, пока Зен осмысливала услышанное.
— Дэймон, твоя мать как-то раз подошла ко мне во время тяжбы за права на Дэвида, но я подумала, что София хочет сделать мне больно. Я была тогда молодой и слишком страдала от несчастной любви к тебе. Теперь я понимаю, что она, возможно, пыталась наладить наши отношения.
— Я давно простил мать, видел, как она мучается, позволив Дэлии травить тебя. Но я отметал все ее попытки заставить меня разыскивать тебя. Не знаю, почему. Думаю, что просто был слишком упрямым и гордым и не хотел признать, что неправильно поступил, отпустив тебя в Ирландию. Потом, когда ты вернулась, я твердо решил, что сдвину землю и небо, если потребуется, чтобы ты вновь стала моей. — Он тихо засмеялся. — Должен признать, что с помощью Дэвида это оказалось намного проще.
— Хитрец!
Он кивнул.
— Ангел, твое платье может помяться. Давай я раздену тебя?
Зен позволила снять с себя платье и осталась в наполовину спущенной розовой шелковой сорочке, таких же трусиках, розовых подвязках и чулках.
Дэймон непослушными пальцами расстегивал многочисленные крючки.
— Это вся одежда, на которую может претендовать жена миллионера Дэймона Аристидиса? Серьги в ушах — и больше ничего? — рассмеялась Зен, когда Дэймон, сняв с нее все, растянулся рядом.
— Да! А теперь чтобы заставить тебя перестать смеяться… — Дэймон с дьявольской ухмылкой припал к ее губам, и Зен сразу стало не до смеха. Его язык проник в рот, коснувшись языка. Руки Дэймона начали жадно ласкать тело, проникая в самое сокровенное место, и Зен задыхалась от наслаждения при каждом прикосновении его рук и губ.
— Дэймон!.. — Зен не узнала своего голоса. Казалось, он доносится откуда-то извне и принадлежит не ей. Она открыла глаза и встретила его пристальный взгляд, который завораживал ее мысли и волю.