Альберт и лайнер
Шрифт:
Что было спорить попусту? Каждый из нас про себя подумал, что Альберт — ничего не скажешь — оптимист. Во-первых, такой большой, роскошный, расцвеченный огнями корабль скорей всего не предназначался для продажи. А во-вторых, мы все прекрасно знали, что представителем Санта Клауса в доме Скинеров был мрачный, отличавшийся крутым нравом углекоп, который к тому же оказался без работы. Всем было известно, что на день рождения Альберт получил башмаки, а не быстроходный морской катер, который он тогда облюбовал. Но Альберт вопреки всему продолжал настаивать, что получит "Куин Мэри" к рождеству.
— Спросите отца, если не
Но никому из нас и в голову не приходило обсуждать это дело с вспыльчивым мистером Скинером. Иногда, когда мы заходили к Альберту обменяться комиксами, он сам заводил разговор об этом.
— Отец, скажи, да или нет? Получу я на рождество "Куин Мэри"?
Мистер Скинер, угрюмо строгавший у огня кусок дерева, ворчал, не поднимая головы:
— Хорошую затрещину по уху получишь, если не кончишь трепаться.
Вполне удовлетворенный таким ответом, Альберт оборачивался к нам:
— Вот видите, получу. Будет у меня лайнер. Отец, будет? Будет?
Когда мистер Скинер возвращался из паба в дурном расположении духа, что случалось с ним нередко, мольба сына поддержать в нем надежду вызывала у него раздражение.
— Да заткнешься ты, наконец, со своей "Куин, растреклятой Мэри", гори она огнем! — кричал отец. — Недоносок безмозглый, ты что, думаешь, у меня денег куры не клюют?
Выскочив на улицу с пылающим от отцовской затрещины ухом, Альберт, кусая губы, чтоб не зареветь, упрямо повторял:
— Все равно лайнер будет мой! Вот погодите до рождества!
До рождества оставалось две недели. Большинство ребят уж догадалось по намекам матерей, что принесет им Санта Клаус или — чаще — что он им не принесет.
— Вряд ли Санта Клаус сможет подарить тебе в этом году электрическую железную дорогу, милый Терри. Говорит, она слишком дорогая. Вот самосвал у него, может быть, найдется.
Будучи реалистами, мы смирились с тем, что рождественский дед отвел нам одно из последних мест в своем списке, и очень старались убедить Альберта, что надо смириться.
— Дался тебе этот лайнер, Скино. И без него обойдешься.
— Кто это сказал?
— Моя мать. Говорит, мол, он такой большой, что не влезет в мешок Санта Клауса.
— Много она понимает. Джеку Корригану он подарит велосипед. Если мой лайнер не поместится в мешке, то как же там поместится этот чертов велосипед?
— Дурачье, при чем тут велосипед? Он принесет мне набор для фотолюбителя "Джон Булль". Сам моей матери сказал.
— А мне наплевать, что он ей сказал, а что не сказал. Санта Клаус все равно принесет мне лайнер.
Спор прекратился, когда из окна кухни вдруг выглянул мистер Скинер.
— Если я еще раз услышу хоть слово про этот проклятый лайнер, ты у меня ничего на рождество не получишь! Слышишь?
На том разговор и закончился. А через несколько дней дамы-благотворительницы из церковного союза возили того парня-калеку из дома № 43 в пассаж на церемонию боя курантов, и, вернувшись домой, он рассказал, что лайнера "Куин Мэри" в витрине игрушечного магазина больше нет.
— Знаю, — сказал Альберт, убедившись, что отца нет поблизости. — Ведь это я получу его на рождество!
Казалось, это и впрямь единственно возможное объяснение. Сказочный игрушечный магазин никогда ничего не менял в своей великолепной экспозиции до второго дня рождества — дня рождественских подарков.
— Погодите, сами увидите, — сказал Альберт.
И вот наступило рождественское утро. После того как все шоколадные пенни были съедены, а все кухни окрест завалены ореховой скорлупой и апельсиновыми корками, мы выскочили на улицу, чтобы похвалиться подарками. Кто засунул в рот включенный электрический фонарик, отчего щеки засветились красным светом. кто подбрасывал в воздух одного или двух оловянных солдатиков с таким видом, будто дома их у него — целый полк. Те, кто мечтал об игрушечной Деревянной крепости, обрадовались книжкам для раскрашивания; те, кто просил гоночные электромобили, довольствовались скромными игрушечными машинками «Динки», те, кто хотел роликовые коньки, были осчастливлены наборами карандашей.
Альберт как сквозь землю провалился. Правда, никто и не ожидал его увидеть. Но когда мы принялись гадать, что ж он все-таки получил от Санта Клауса — фуфайку или вязаный шлем, — Альберт вдруг выскочил на улицу и понесся, подпрыгивая, чуть ли не кувыркаясь в воздухе, с ликующим воплем:
— Он мой! Он мой! Позабыв в канаве книжки для раскрашивания, стеклянные шарики и игры "Счастливые семьи", мы столпились вокруг Альберта, бережно прижимавшего к груди нечто показавшееся нам на первый взгляд простым куском дерева. Потом мы разглядели грубо вырезанные с двух сторон корму и нос корабля, трубы — ниточные катушки, прибитые к дереву. Грузовая марка была обозначена рядом гвоздей с широкими шляпками, а кусочки картона, державшиеся на клею, изображали бортовые иллюминаторы. Вся самоделка, за исключением надписи на левом борту, была выкрашена липкой сажей в черный цвет. "Куин Мэри" — прочли мы сбоку. Буквы были белые и неровные — то большие, то маленькие. Мистер Скинер никогда не слыл грамотеем.
— Теперь видите! — торжествовал Альберт. — Говорил же вам — принесет! Он и принес!
Наше одобрение, хоть оно выражалось невнятно и несколько натянуто, было вполне искренним. Конечно, альбертовский лайнер был сработан грубо, но сколько часов труда было на него потрачено, сколько любви вложено в этот труд. Сколько вечеров кропотливой работы у огня ушло на то, чтобы придать куску дерева эти неуклюжие контуры!
Мистер Скинер, заправив полы пижамы в брюки, вышел из дома и остановился у калитки. Альберт, в порыве счастья, подбежал к отцу и, обхватив его руками, крепко обнял.