Альбина
Шрифт:
— Клянусь, сударь, — сказал старик, взяв несколько куропаток и одного кролика, — это чудо как кстати, иначе вам пришлось бы разделить убогий наш ужин.
Старики переговорили что-то шепотом, жена принялась щипать куропаток, а муж вышел из комнаты. Я подошел к очагу и начал сушить на себе свое платье. Но минут через десять старик возвратился.
— Не угодно ли вам, сударь, — сказал он, — пожаловать в столовую, там затоплен камин, и вам будет получше, чем здесь.
Я исполнил его совет; моя собака, которая тоже
— Но, мой друг, к чему столько церемоний? — сказал я.
— Мы знаем, сударь, как следует принять графа, — отвечал старик. — Да, если бы было иначе, граф Эверард не простил бы нам этого.
Надо было уступить. Я хотел сесть на стул, но старик подал большое кресло, украшенное графским гербом. Я занял место и с большим аппетитом принялся за ужин. Все кушанья были изготовлены с отменным вкусом; на столе стояли лучшие бордоские, бургундские и рейнские вина.
Любопытно было мне узнать, кто был владельцем замка и где он живет. Я спросил об этом старика.
— Мой господин, — сказал он, — граф Эверард фон Эппштейн, последний из потомков своей фамилии. Он живет в замке, которого не покидает почти двадцать пять лет, но болезнь одной особы отозвала его в Вену. Вот уже шесть дней, как он уехал от нас, и мы не знаем, скоро ли он возвратится.
— Но, — продолжал я, — что это за домик, который я заметил за четверть мили отсюда?
— Это и есть настоящее жилище графа, — отвечал старик. — Он проводит там каждый день и только ночует иногда в замке. Наш бедный замок давно уже запустел, и теперь в нем кроме красной комнаты нет ни одного жилого покоя.
— Что это за красная комната?
— Да та, в которой жили все графы фон Эппштейн; в ней они родились, в ней и умирали, начиная с графини Элеоноры до графа Максимилиана.
Произнося эти слова, старик понизил голос и с тревожным видом озирался кругом. Впрочем, я не задал еще никакого вопроса; меня заняла мысль о странном поведении графа Эверарда, который жил отшельником в своем разваливающемся замке.
После ужина меня стало клонить ко сну. Я попросил старика указать мне мою спальню. Эта просьба, казалось, смутила его; он пробормотал какое-то извинение, но, оправившись от замешательства, сказал:
— Пойдемте, господин граф.
Я последовал за стариком. Мой Фидо заворчал и бросился вслед за нами. Старик привел меня в прежнюю комнату, в которой
— Вы хотите уступить мне собственную вашу комнату? — сказал я.
— Извините, господин граф, — отвечал старик, не поняв смысла моих слов, — в целом замке нет больше ни одной жилой комнаты.
— Где же вы найдете место для себя?
— Мы ночуем в столовой.
— Этого я не позволю, — вскричал я. — Я ночую в столовой, или вы отведете мне какую-нибудь другую комнату.
— Но я имел честь доложить господину графу, что в целом замке нет более жилой комнаты, кроме той…
— Кроме той? — повторил я.
— Кроме красной комнаты.
— Но ты знаешь, что в этой комнате нельзя ночевать господину графу, — с живостью возразила старуха.
Я пристально посмотрел на обоих. Они, с заметным смущением, потупили глаза. Это затронуло мое любопытство.
— Почему же невозможно? — спросил я. — Разве это запрещено владельцем замка?
— Нет, господин граф.
— Так какое же вы находите препятствие? И что такое в этой таинственной красной комнате, о которой вы говорите с каким-то страхом?
— Есть кое-что, милостивый государь… — Старик остановился и взглянул на свою жену, которая пожала плечами.
— Есть кое-что! — повторил я. — Скажите, что такое?
— Там являются привидения, — сказала жена. — Вот что, сударь.
— Привидения! — вскричал я. — Если так, то мне ужасно хочется повидаться с мертвецами. Объявляю вам, что я непременно хочу ночевать в этой страшной комнате.
— Прежде всего подумайте, сударь.
— Думать не о чем. Повторяю вам, что мне хочется взглянуть на привидения.
— Это не даром прошло графу Максимилиану, — пробормотала старуха.
— Быть может, граф Максимилиан имел причины бояться мертвых, а мне нечего опасаться.
— Делать нечего, если так угодно графу, — сказал старик, обращаясь к жене, — надобно приготовить постель.
— Хорошо, — отвечала жена, — но с условием, чтобы ты проводил меня. Ни за что на свете я не пойду туда одна.
— Пожалуй, — сказал старик.
Старики вышли из комнаты. Я в задумчивости прислонился к очагу. В своей молодости я слышал тысячу рассказов о странных приключениях в старинных замках и всегда принимал их за фантастические вымыслы, а теперь я сам должен был сделаться героем подобного приключения. Мне казалось, что я начинаю бредить, и, чтобы освежить свои мысли, вышел на чистый воздух. Небо прояснилось, луна серебрила башни замка. Все было глухо, мертво, тишина ночи лишь изредка нарушалась пронзительным криком совы, притаившейся под ветвями дерева, которое угрюмо стояло в углу двора. Уверившись в своем бодром состоянии, я возвратился в комнату. Старая женщина была уже тут, но ее муж еще хлопотал в моей спальне. Вдруг зазвенел колокольчик. Я невольно вздрогнул.