Алё, Бармалё! Или волшебные истории добропряда, окутавшего мир любовью
Шрифт:
– Давай-ка для начала спасём бедолагу-вратаря, который нахватал уже приличную порцию крепких ссадин от нашего «чуткого» мальчика. А потом будем думать, что делать с его сердцем.
– Ты прав, Свет, сейчас всё сделаю!
Бармалё спустился на своём световом проводе ещё ниже и, поравнявшись с нахмуренной переносицей Данилы-лы, пощекотал его сразу третьей левой и пятой правой лапками. Это отвлекло Даню-ню, и он замахал руками, чтобы избавиться от внезапной паутинной навязчивости. Воспользовавшись неожиданной заминкой, его соперник мгновенно занял вертикальное положение и на всякий случай одним махом отскочил шагов на двадцать, оборонительно выставив
Бармалё обречённо пожал всеми своими двадцатью плечиками… мол, опять не за того приняли, да ещё и обзываются. И, завидев стремительно приближающуюся к нему ладонь, на всякий случай перелетел на своём телефонном проводе, как на тарзанке, на грудь к Даниле-ле. Рука мальчика, как и ожидалось, звучным шлепком приземлилась на его же лбу, отчего он сам немного попятился и, споткнувшись, повис на футбольной сетке.
Эта диверсия укрепила Бармалё в мысли о том, что действовать надо быстро, пока разъярённый некогда «светлый и чуткий мальчик» не отправил его на тот свет. И хотя Бармалё, как никто другой, знал, что не существует никакого того и этого света, а весь свет един, он всё же решил поторопиться. Но для начала обезопасил себя, скрывшись в ушной раковине хулигана. Прежде чем Данила-ла успел отправить свой мизинец в резко зачесавшееся ухо, он вздрогнул от внезапно оглушительного: «Ну и что ты делаешь?»
– Э-э-э-э… Это кто со мной разговаривает?! – замотал головой Даня-ня.
– Я – посланник Света! И я уже давно живу внутри тебя, – ответил Бармалё, решив не предъявлять точные паспортные данные.
– Врёшь! Нет внутри меня никакого света. Я – нормальный.
– Сам ты врешь, – оскорбился Бармалё, который до сих пор помнил, с какой любовью десять лет назад сплетал сердце Данилы-лы из самых светлых нитей. – Ты мне лучше скажи, чем тебе вратарь так насолил?
– Он мелкий и противный, – буркнул в сторону своего освободившегося узника Данила-ла.
– Ну то есть ловкий и юркий? – ухмыльнулся гусениц. – Согласен, это важные качества в любой игре!
– Нет, противный, я сказал! Да к тому же ещё и выскочка.
– Ты имеешь в виду, что он лучше тебя играет в футбол? Причём настолько лучше, что это заметно всем остальным?!
– Ничего и не заметно, – по-прежнему бойко сопротивлялся обидчик, но в голосе его появились то ли дрожащие, то ли всхлипывающие нотки. – Да и кто ты вообще такой? Убирайся из моей головы! – вскочил Данила-ла, на ходу пытаясь выпутаться из воротной сетки. Когда это почти получилось, он начал скакать на одной ноге, склонив голову к плечу, словно пытаясь вытрясти из уха весь малый бассейн большого спортивного комплекса.
Бармалё было не привыкать. Мало кто радовался его прямым честным вопросам и приглашал остаться на чай. Время от времени те, кому он штопал сердечные дырочки, изрядно сопротивлялись этому на самом деле неприятному процессу – трясли, душили, пытались раздавить, поджечь и оторвать лапки нашему посланнику Света. Но тот, виртуозно используя свой телефонный провод, как-то да выкручивался.
– А помнишь, как ещё пару лет назад старшие мальчишки из 37-й школы не брали тебя в футбольную команду? И обзывали варёной мухой? Не «мелкий червяк», конечно, но тоже, согласись,
Мальчик замер и огляделся по сторонам, желая убедиться, что никто больше не слышит этот его назойливый внутренний голос. И, удостоверившись, что даже до его соперника-вратаря не долетают подробности этого диалога, сокрушённо согласился:
– Помню.
– И что тебе тогда хотелось больше всего на свете?
– Чтобы Толя-ля из 6 «А» научил меня делать свой знаменитый пас левой.
– А он что сделал?
– Да что ты ко мне пристал?! Ты и так всё знаешь, раз уж ты сидишь внутри меня, – опять вспылил юный футболист.
– А он, – ничуть не смутившись продолжал Бармалё, – дал тебе своей знаменитой левой не пас, а подножку! Благодаря которой ты кубарем катился до самых ворот, пока все вокруг покатывались со смеху. Так?
– Так, – совсем понуро буркнул Даня-ня.
– И что ты тогда для себя решил?
– Что буду играть в футбол лучше всех.
– Да-да, Данила-ла, лучше всех! Но не против всех. С тех пор ты очень многому научился, – продолжал Бармалё свою исцеляющую беседу, – стал намного сильнее, ловчее, могучее и даже освоил пас левой. Но стоит тебе встретить тех, кто играет лучше тебя, как этот твой пас превращается в подножки. И, несмотря на чужие разбитые коленки, больно на самом деле от всего этого только тебе…
Бармалё услышал характерное ноздревое шмыганье (обычно этот звук сопровождал открытие человеческого сердца) и понял: пора. Шмыганье учащалось, нарастало, переходило в хлюпанье… Бармалё вылез из уха футболиста, занял наступательную позицию и набрал привычный номер…
– Алё, Бармалё! – послышалось на том конце провода.
– Привет, Свет! Готовимся к наполнению.
– Свет готов!
И как только веки Данилы-лы учащённо заморгали и брызнули слезами, свет стал наполнять каждую из его слезинок, отражаться от них и направляться искристыми лучиками в самую глубину сердца мальчика.
Бармалё внимательно следил за тем, как всё футбольное поле озарилось ярким свечением, и давал Свету инструкции в свой старый, но надежный телефонный аппарат:
– Дорогой Свет, давай загрузим в Даню-ню, как это чувствуется – не бояться сильных соперников.
– Дорогой Свет, давай загрузим в Даню-ню, как это ощущается – быть справедливым и побеждать честно.
– Дорогой Свет, давай загрузим в Даню-ню, как это воспринимается – учиться у тех, кто лучше тебя, и помогать тем, кто стремится за тобой.
– Дорогой Свет, давай загрузим в Даню-ню любовь.
Через несколько минут Данила-ла, растерев по щекам предательские следы от слёз, подошёл к побитому вратарю. И протянул ему открытую ладонь:
– Ладно, чё уж… Тебя как зовут?
Недавний потерпевший подозрительно осмотрел руку обидчика на наличие твёрдых предметов, которыми можно нанести удар. И, не обнаружив таковых, направил в его сторону взаимно распахнутую руку.
– Я Вова-ва. И хотел тебе сказать, несмотря ни на что, ты классно играешь.