Алекс и Адель. Рождество в Нью-Йорке

Манич Мария

– Вы что, в музее? – удивляется, всматриваясь в картинку за моей спиной. – В музее? Серьёзно?

– А что такого? – дуюсь, хмуря брови.

– Да нет… кхм… ничего… – говорит мама в свой кулак. – А где Алекс?

– Здесь… –

его уверенный собранный голос раздаётся прямо у меня над ухом. – Гуд морнинг.

– Гуд найт, – смеётся мама, присматриваясь к нам.

Вздрагиваю, когда его рука забирает у меня телефон и поднимает повыше, чтобы мы оба были в кадре. Вторая его рука ложится на мой живот, а его бёдра вплотную прижимаются к моим.

После увиденного в собственной памяти … я немного… на взводе, поэтому стараюсь отодвинуться подальше, но всё равно чувствую его так остро, что забываю открывать рот и что-нибудь говорить, поэтому Немцев делает это вместо меня. Болтает с моей семьёй, блеща хорошим настроением и остроумием. Распластав ладонь на моём животе и выписывая на нём круги большим пальцем.

Это… запрещённый приём.

Почему у него всегда всё так легко? Будто его в этой жизни ничто не в состоянии выбить из колеи. Он всегда собран. Всегда уверен в том, что и зачем делает. Меня восхищает эта его черта. Я бы хотела научиться жить так же.

– Хей-хей, как дела? – раздаётся голос папы «за кадром».

– Они в музее, – тактично замечает мама, глядя

на него поверх своего телефона.

– Ясно, – бормочет отец, будто в этот момент окончательно потерял надежду.

– Привет, папочка, – повышаю я голос, чтобы до него докричаться.

Если и существуют способы напомнить мне о моём отличии от «нормальных» девушек, то это один из них. Пару недель назад папа намекнул на то, что у меня мало друзей, а когда я сказала, что предпочитаю его компанию любой другой, он опечалился. Но я считаю его почти самым умным человеком на Земле, так что было бы глупо менять его компанию на какую-то другую. Тем более если единственная достойная альтернатива живёт… на другом конце земного шара.

Это не меняет того, что я зануда.

Тоня, моя старшая сестра, занялась бы в Нью Йорке чем-нибудь более экстравагантным. Например, потащилась бы на выставку картин в стиле волосатой руки, торчащей из бамбукового стебля. Или отправилась на концерт какой-нибудь навороченной артхаусной группы.

– Как ты, Морковка? – интересуется папа, всё ещё не появляясь в кадре.

– Я, эм-м-м… круто! – отвечаю с утроенным энтузиазмом. Всё просто отлично, если не считать того, что вчера я, кажется… чуть не изнасиловала сына его партнера по бизнесу! – Отлично… а как вы? Тоня дома?

Конец ознакомительного фрагмента.