Алекс и Алекс 5
Шрифт:
До сего момента подобной тестостероновой интерференции в собственный процесс мышления я не ощущал.
С другой стороны, понятно, что в моральном плане близость Камиллы не то чтоб напрягает; просто является не совсем правильным действием именно здесь и сейчас.
— Ты о чём? — Карвальо рассеянно смотрит сквозь меня, хлопая длинными ресницами.
Ну ничего себе у меня ощущения и мысли. Впору теряться в догадках: это Жойс держала меня постоянно в ресурсе, к-хм, технично снимая лишнее напряжение?
Или это Алекс конвертировал излишки моего
Если так пойдет и дальше, то львиная доля внутренней энергии у меня будет тратиться на компенсацию собственных нерациональных устремлений.
— Меня твои бубоны настраивают на неконструктивный лад, — взглядом указываю на некую часть мужской анатомии.
Благо, Камила — профессиональный врач. С ней можно не стесняться.
— У меня какой-то гормональный сбой, что ли, — в принципе, поделиться с ней реальной медицинской проблемой будет более чем логично.
— Ты про свою эрекцию сейчас? — непонимающе хмурится Карвальо, наконец прекращая прижиматься ко мне и делая полшага назад. — Да ну, не бери в голову… В твоём возрасте как раз нормально… Я вообще раньше удивлялась, с чего ты такой спокойный; потому что должен был, в норме, реагировать гораздо более бурно… Мы с Жойс даже поспорили пару раз на эту тему… — она проглатывает окончания фраз и говорит отрывисто, словно борясь с подступающими слезами. — А сейчас я тебе, кроме прочего, ещё гормональных препаратов воткнула. Так что никаких отклонений у тебя нет; по крайней мере, с этой стороны. Не переживай.
— А о чём вы с Жойс поспорили насчёт меня?
— Будешь ли ты ко мне подкатывать свои яйца или нет, когда её рядом нет. — Веки Камиллы всё же начинают предательски дёргаться и она по новой прилипает ко мне, продолжая разводить сырость.
Выждав полагающуюся по логике паузу и дождавшись окончания приступа нервов у нашей доктора, возвращаю её к реальности:
— Кстати, не стал говорить при всех. У Жойс сердце бьётся.
— Ты оттуда слышишь, что ли? — словно сбрасывает с себя наваждение Карвальо и, наконец, начинает мыслить мозгами, а не эмоциями и психами.
— Не сразу почувствовал. Около получаса назад мелькнуло, но боялся ошибиться. Ещё и при нежелательных свидетелях говорить не хотел. Слышу, наверное, потому, что ты её всё-таки подключила обратно и задраила наглухо — а в той капсуле нижняя поверхность гладкая, как барабан. Резонатор хороший. Мне вот прямо сейчас и отсюда слышно, если прислушиваться.
Не уточняю, что на всякий случай вкрутил через программу чипа восприятие на полную, по инерции опасаясь очередных сюрпризов. Обжёгшийся на молоке, как известно, дует и на всё остальное.
— Да, там же нейро-сенсор во весь рост, я ж её в нейро-реанимацию разместила, — шмыгает носом бравая капитан по инерции. — Ну, значит, живучая у неё физиология. Если бы мозг ещё ожил… А тебе точно не кажется? — она неуверенно разворачивается в противоположную сторону, словно боясь подходить ко второй нейро-капсуле.
— Сердце бьётся один раз в полминуты, или около того.
— Да ну? — неверяще топчется на месте Камила.
Но в итоге перебарывает себя и решительно садится за свой рабочий терминал.
— Ну да. Кстати, пока ты за компом… Когда ты сможешь освободить меня?
— Да хоть сейчас, — ворчит Карвальо уже значительно более бодро, лихорадочно вчитываясь в поступающую из капсулы Жойс информацию.
— Техническая возможность у тебя есть?
— Шутишь? — видимо, пришедшие от Жойс данные говорят Камиле гораздо больше, чем мои заявления, потому что её тон радикально меняется. — Эти долбо#бы думали, что датчики из моего госпиталя отправляют всем адресатам девственную неприкосновенную телеметрию. — Она явно увлекается сопоставлением каких-то процессов, поскольку от её похоронного настроения не остаётся и следа.
— Ну так освобождай меня быстрее!
Камила, не глядя, тычет пару раз пальцем в отнесённый в сторону виртуальный дополнительный пульт — и фиксирующие браслеты на мне распадаются половинками, возвращая мне способность шевелить руками и ногами.
— Камила, можно я в нормальный туалет схожу? Мне тут неудобно.
— Стесняешься, что ли, при девушке гадить? — уже совсем другим тоном фыркает она, не оборачиваясь. — Я ж тебя к дренажу подключила. Действуй на месте, не надо тебе сейчас вставать лишний раз…
— А почему не вставать? Боишься, какой-то контакт покажет, что я из капсулы поднимался?
— Дурак что ли?! Сказала же, в моём госпитале никакой контакт ничего лишнего никому не покажет! Ещё и по удалёнке. Просто у тебя две капельницы введены, ещё минут девять капаться, — наше светило медицины, кажется, окончательно пришло в себя.
— Если только девять минут, я лучше подожду.
— Как хочешь. Моё предложение — не парься. Надо — делай на месте. Если ты рассчитываешь не задеть мои… — а дальше она вообще не продолжает фразу, начиная играть в подобие пинг-понга с головным компом заведения. — Выглядит как обычная кома, — сосредоточенно бормочет Карвальо через какое-то время. — Это далеко не позитив, но и совсем не то, что должно быть… По идее… с таким-то анамнезом…
— А что должно быть? — спрашиваю, чтоб что-то сказать в ожидании оставшихся трёх минут процедуры. — И кстати, почем я не чувствую этой твоей капельницы?
— А она диффузионная, там иглы нет. Оно тебе всё межмолекулярно под кожу втирается, под повышенным давлением. Типа ретро-терапии против потенциально депонировавшихся колоний нанитов из овода.
— А как оно действует? И где эта гадость, в смысле овод, могла депонироваться? В каких тканях? Разве подкожный ввод что-то вымоет из костей? — неожиданно замечаю, что мне интересна физика процесса, несмотря на отсутствие со мной Алекса.