Алекс и снежные тени
Шрифт:
— Сейчас… Сейчас мы все и узнаем, — возбужденно сказал он, проглядывая остальные листы в папке. — А вот и протокол допроса! Чудненько… Итак, что же поведал господин Прит в беседе с моими бестелесными помощниками?
Но по мере того, как Директор читал полученные документы, он все больше и больше мрачнел. А покончив с последней бумажкой, в сердцах швырнул папку на пол, вскочил и ударил по ней тростью — папка с шипением растворилась, оставив после себя черное пятно.
— Никто не может скрыть правду от теней! — гневно воскликнул он. — И значит, он действительно не понимал, о чем его спрашивают!
Он
— Признаюсь, я очень рассчитывал на эту информацию, — прошипел он, нервно постукивая тростью по полу. — И сейчас я испытываю глубокое, нет, даже глубочайшее разочарование. А это не то чувство, которое я люблю испытывать! Боюсь, мне все же придется нарушить данное Мартину обещание… И я не буду спрашивать дважды. Даю вам первый и последний шанс, — он направил трость на ребят, та слегка задымилась, а тени у стены зашевелились. — Где Кирт?! Считаю до трех. Раз! Два!
— Зачем же так нервничать, господин Директор! — раздался голос Мартина. — К тому же нарушать слово нехорошо. Если бы оно было дано не мне, то еще ладно. А так — куда это годится!
Директор резко повернулся к Мартину.
— Как ты вообще смеешь голос подавать! — рявкнул он. И куда только подевался его прежний приторный и лживо ласковый тон. — Это ты все провалил! А потом еще и выудил из меня шантажом обещание не причинять вреда этим детям, в результате чего я просто зря трачу свое драгоценное время! С меня довольно! Не будешь работать на меня — черт с тобой! Но принц нужен мне немедленно!
— А как же игра в детектив? Похоже, господин Директор, инспектора из вас не вышло…
— Игры кончились! — Директор стукнул тростью о пол.
— Господин Директор, вы знаете, как я вас уважаю… Я на вашей стороне. Вы — блестящий политик, но… вы совершенно не подходите на роль сыщика. Не ваше амплуа, — Мартин горестно вздохнул.
Директор пристально посмотрел на Мартина, затем медленно подошел к нему почти вплотную и, нависая над ним, с угрозой произнес:
— Мартин, дружок… А ведь ты что-то знаешь. Но не говоришь… Верно?
Мартин невозмутимо посмотрел Директору в глаза и с еле уловимой насмешкой в голосе ответил:
— Но ведь я отстранен. Не имею права вмешиваться в ход расследования. Не так ли?
Лицо Директора из мертвенно бледного сделалось красным, и Алексу показалось, что он сейчас разорвет сыщика на куски.
— Сию же секунду. Ты. Мне. Скажешь. Все. Что. Знаешь, — Директор произнес это таким тоном, что у Алекса в животе все сжалось в комок от страха.
Но Мартин даже бровью не повел.
— Я ничего не знаю. У меня только есть кое-какие предположения, но… нет-нет, я не могу! Я отстранен от расследования. Откровенно говоря, — он выдержал небольшую паузу, — я чувствую себя оскорбленным.
Несмотря на свою неприязнь к сыщику, Алекс почувствовал невольное восхищение его бесстрашием. Если бы это на него Директор смотрел таким взглядом, и с ним говорил таким тоном, у него, наверное, вообще язык бы отнялся от страха. А Мартин, казалось, не боится вовсе. Конечно, он нужен Директору, и использует это, но ведь тот не всегда будет нуждаться в его услугах. И тогда диктатор припомнит бесшабашному сыщику все — в этом Алекс не сомневался ни на секунду. Неужели
— Я думаю, — продолжал тем временем Мартин, — что если бы я получил небольшую сатисфакцию, то мог бы вернуться к участию в расследовании. Не исключено, что от меня была бы некоторая польза.
— С огнем играешь… — процедил Директор сквозь зубы. Он какое-то время молчал, и по его лицу было видно, какая жестокая борьба шла в его голове между амбициозностью и целесообразностью. Победила последняя, что неудивительно — Директор был из людей, которые способны обуздать свои эмоции, если те могли нанести ущерб их интересам. А испорченные отношения с Мартином шли явно вразрез с его целями. — Ладно, черт с тобой. Я сожалею о том, что отстранил тебя от расследования, и приглашаю тебя вновь принять в нем участие.
Но Мартин продолжал молча смотреть на него в упор, слегка улыбаясь.
— Ах да, — произнес Директор. — Естественно, дополнительное материальное вознаграждение не заставит себя ждать. Но только если ты действительно что-то дельное скажешь! Понял?
— Я постараюсь, — сказал Мартин и широко улыбнулся.
— Ну! — нетерпеливо воскликнул Директор. — Говори же!
— Говорю. Мне кажется, я знаю, какая вещь в доме происходит родом из Шестигранника.
Дина ахнула, Майя вскрикнула: «Мартин, не надо!», а Алекс похолодел — так значит, сыщик все-таки заметил перемену в портрете Регира Прита!
— Ну! — закричал Директор. — Какая?!
— Здесь есть одна картина… — начал Мартин.
Все кончено! — застучало в голове Алекса. Повинуясь неожиданному порыву, не соображая даже, насколько безнадежен его поступок, он вскочил, стремительно сорвал со стены портрет Прита и вылетел из кабинета. Это произошло так быстро, что никто даже не успел отреагировать. Алекс кинулся к лестнице, ведущей на второй этаж, когда из кабинета донесся грозный голос Директора: «Схватить его немедленно!» Не вызывало никаких сомнений, кому именно был адресован этот приказ.
Тени настигли его на лестнице. Снова это кошмарное ощущение погружения в горячий кисель и потеря власти над собственным телом. Его стало тянуть обратно вниз, резкая боль пронзила все тело, а перед мысленным взором замаячила знакомая уже черная дыра. Все кончено! Эта мысль стучала в его голове, отдаваясь в висках.
И вдруг, через боль и темноту, издалека до него донесся голос ученого: «Алекс! Посмотри на меня! Скорее посмотри на меня!» Портрет! Где портрет?! А, он прижимает его к своей груди! Руки не слушаются… С невероятным усилием он на несколько сантиметров оторвал от себя картину и скосил глаза вниз — опустить голову у него уже не хватало сил. Взгляд Алекса встретился со взглядом Прита. И тут ему показалось, что его сейчас разорвут на части: картина втягивала его в себя, а тени тащили наружу. Судорога прошла через все тело, он выпустил портрет из рук, в глазах взорвалась радуга, и страшный шум ударил по барабанным перепонкам. А когда все стихло, и яркий свет перестал бить в глаза, он увидел голубое небо с лениво плывущими по нему облаками. Регир Прит и Кирт склонились над ним, в их глазах читалась тревога. И никаких теней. Алекс находился в саду перед домом ученого внутри портрета.