Алекс старший
Шрифт:
Она шикарный партнер для подобного. Там где Марине понадобился вибратор для меня, Акоми использует мышцы вагины. То сжимает, то подергивает ими, то словно пускает волну стенками влагалища.
Причем сама от это и возбуждается чувствуя и отслеживая мою реакцию. А когда я помогаю, она чуть не захлебывается чувствами, но жажда большего снова выбрасывает ее наверх. Я по чуть-чуть продвигаю хулигана в нее и она снова ими захлебывается. Когда в очередной раз всплывет, я незаметно для Штерн шепчу ей в ушко
– Мы же оба хотим, именно этого, длящегося вечно мгновения. Каждого этого мгновения... И каждого этого...
И с этими
Причем, я ловлю себя на том что я и сам уже в восторге от происходящего. Когда Акоми заигрывается, я, тихонько повторяю в такт движениям.
– Этого мгновения, и этого мгновения...
Или покусываю ее. Она так же не дает мне расслабиться. Кроме игры вагиной и поцелуев, играет пальчиками с анусом, лижет соски и шею. Все вокруг становится вконец не реальным. Поскольку сначала я вхожу в нее шаг за шагом упиваясь каждым из них, а затем выхожу такими же, маленькими, осторожными шажками. А потом она, сверкая глазами делает это и устав отдает снова эстафету мне. Мы иногда меняем позу, перемещаемся, открывая для ласки, то или другое место. Оба уже давно взмокшие, так, что простыни и одеяла под нами стали тоже мокрыми.
В какое то из бесконечных мгновений, когда мое лицо повернулось боком, я краем глаза увидел Марину. Она с раздутыми ноздрями и горящими глазами жадно следит за нами кусая губы. И видимо сама не осознает, что бессознательно мастурбирует в так т нашим возгласам и движениям.
Но мне сейчас не до нее. Между шажками чтобы почувствовать остроту или угодить друг другу, а скорее из внезапно выросшего как скала обоюдного обожания, то замираем, то целуемся, то просто ласкаем тела. А затем еще движение с взлетом чувств до замирания сердца. Блаженство и ласки или игра в преддверии следующего. Иногда она хулиганя делает чуть более резкое движение и я ловлю его чтобы растянуть. Иногда я, дразня ее, чуть ли не вынимаю своего хулигана из ее гостеприимной норки. И это все на фоне бесконечно жажды, которую можно утолять и утолять, но через мгновение она все равно будет и будет еще сильнее.
И опять в какой то из моментов краем глаза цепляюсь за Марину. Она сидит надутая и смотрит между ног.
Чуть, куснув за нос Акоми показываю на нее глазами. Вернувшись к ласкам, вдруг среди волн взаимного обожания, разбавляющих вожделение чувствую еще и смешинку. Акоми это тоже увидела и шепчет мне, в ухо так чтобы Марина не видела
– Повеселимся?
И показывая пример, тянет меня встать. Мы встаем на колени, так, чтобы Марине было еще лучше видно. Но нам не удобно. И добившись у начальства расстроенной гримасы, едва не теряя контакт валимся обратно и продолжаем. Под обиженную ругань мадам госпожи коммандера, которая вдруг поняла, что мы достигли той стадии когда оба управляем своими чувствами и просто перекидываемся ими как мячом. От этого Акоми разобрало от смеха и она окончательно теряет силы и контроль. Я милостиво шепчу ей в ушко.
– Мировая?
И она целует меня в губы соглашаясь. Я поджидаю ее шага и когда мы вонзаемся друг в друга позволяя волне вожделенного экстаза накрыть
Некоторое время оба лежим неподвижно. Я нащупываю ладошку Акоми и тихонько сжимаю, она в ответ делает тоже самое. На больше простонет сил. Через шум в голове и стук пульса наконец слышу голос Марины
– Ну и как все это понимать?!
По моему, она это спрашивает уже не первый раз. И я, делая титаническое усилие, перекатываюсь на бок чтобы поглядеть. Голова кружится.
Еще немного полежав, встаю и меня кидает в сторону, как с гигантского перепоя. Падаю на колени. На четырех костях, штормит меньше. Акоми так вообще лежит пластом и только один глаз еле приоткрыт. Сажусь и перемещаюсь в сторону Марины, она замолкает. Передохнув, еще раз пробую встать. Хоть и шатает, но все же стою. Глаза нашаривают на столике поднос с тубами. Как алкаш за опохмелкой подкрадываюсь и бросаюсь на них. Сам не замечаю, как одну выпиваю единым махом. Становится гораздо лучше.
Стараясь не свалиться, несу вторую Акоми и пою ее. Она только благодарно мигает глазами и жадно глотает. Напоив Акоми, нахожу рядом с подносом Марину. Сграбастав ее, целую. После чего снова беру тубу и теперь уже первой пою Акоми и только потом пью сам. Сажусь и жду когда отпустит. И только в этот момент осознаю, что в комнате полумрак, а за окном почти темно.
Через минуту или две, оживает Акоми. Как и я до нее, на четырех точках доползает до меня и пристраивается положив мне голову на колени. Отдохнув еще немного, вдруг понимаю, что тут сейчас единственный мужик. В смысле не с пипиской, а в смысле кто на ногах нормально ходит. Оценив свои силы поднимаю Акоми и волоку в ванну. Там мы смываем с себя пот, и кстати от нее мочей пахнет. Видимо не выдержала в какой то момент. А я и не помню. Хотя в том трансе, в который мы себя вогнали, и я мог также обделаться, даже не заметив.
Уже чистую Акоми, сажаю в кресло, дав еще тубу с энергетическим и стабилизирующим напитком. Сам перестилаю постель. Надувшуюся обиженную Марину, под которой тоже кстати лужа, над чем мы так смеялись, пока игнорирую. Сделав все дела. Решаю окончательно поиздеваться над начальством.
Залажу в кровать и по удобней устраиваюсь на подушках. Накрываюсь одеялом, расправляя его добиваясь всеобщего внимания, громко и с наслаждением вздыхаю.
Обе женщины смотрят на меня с удивлением. И завершающий штрих, отработанным жестом "мадам", чуть откинув одеяло показываю Марине на место.
Акоми изменяет ее самурайское спокойствие и она заливаясь смехом сползает с кресла. Вечер полностью удался. Не считая мытья пола, Марины и целования ее до той поры, пока она кончит дуться, на Акоми и мою наглость. Она нас почему то сильно обиделась.
Мы в тайне от нее, с Акоми, решили, что она просто завидует. Мы ведь в ее кровати добрых несколько часов дурака валяли. А она все это терпела. Попробуйте посмотреть один и тот же порнушный ролик пару часов. Но я так считаю, сама его и устроила, сама и поплатилась! Но в любом случае, зачет я сдал. И мне теперь, может даже будет дозволено иногда говорить.