Александр Башлачёв: исследования творчества
Шрифт:
1859 годом датируется стихотворение A. A. Фета «Колокольчик», кажется, посвященное тому же поддужному инструменту:
Ночь тиха, как дух бесплотный, Теплый воздух онемел; Но как будто мимолетный Колокольчик прозвенел. Тот ли это, что мешает Вдалеке лесному сну И, качаясь, набегает На ночную тишину? Или этот, чуть заметный ВПоэт как будто не может отличить дорожного колокольчика от цветка колокольчика — и тот и другой характерно «звенит»в ночи — который из них в этот раз? Существование колокольчика– цветка как бы подчеркивает живое бытие дорожного колокольчика, «удостоверяя» его природную сущность.
Современная биология выделяет целое семейство колокольчиковых (Campanulaceae), включающее около 2300 видов растений [95] . Наиболее распространенным в средней полосе России является «колокольчик раскидистый» (Campanula patula) — дикорастущее травянистое растение, цветки которого по форме действительно похожи на маленький колокол. Кроме того, цветки обладают способностью позванивать на ветру; отсюда народное название этого растения — «балаболка».
95
Жизнь растений в 6 т. Т. 5. Ч. 2. М., 1981. С. 447–459.
Пятью годами раньше Фета А. К. Толстой опубликовал стихотворение о колокольчиках-цветах — стихотворение, тоже ставшее народной песней. Писалось оно в 1840-х годах и было не только собственно лирическим, но и политическим: «звон» цветков-колокольчиков связывался в нем с важнейшими событиями русской истории. В этом смысле наиболее показательной была ранняя редакция этого стихотворения:
Колокольчики мои, Цветики степные, Что звените вы в траве, Темно-голубые? Старину ль зовете вы? Будущие ль годы? Новагорода ль вам жаль? Дикой ли свободы?..Функция дорожного колокольчика, примененная к колокольчику-цветку, существенно видоизменялась. Тот своим характерным звоном должен был обозначать некоего индивидуального человека — седока или хозяина. Степные цветки никому не принадлежат — поэтому звонят, что называется, «обо всех» — и, конечно, о русской истории, движением которой определена жизнь и современная судьба этих «всех».
В последующих редакциях стихотворения было убрано это перечисление мотивов старины — тем «звона» колокольчиков. Зато появился мотив езды, бега, сопряженный с традиционным представлением о колокольчике под дугой:
Конь несет меня стрелой На поле открытом, Он вас топчет под собой, Бьет своим копытом… [96]Введенный мотив движения в данном случае еще более расширил исходную символику «колокольчика». Знак индивидуальности, звук отдельной «личности», колокольчик к тому же стал исполнять мелодию, сопряженную с исходной «оппозиционной» наполненностью этой личности относительно существующих порядков в стране, и при этом стал осознаваться, помимо всего прочего, живым, естественным, «природным» существом, кровно связанным с общерусскими задачами. Эта мифология «колокольчика» опять-таки преломляется в поэзии Башлачёва в очень причудливых образах:
96
Толстой А. К.Полн. собр. стихотв. в 2 т. Л., 1984. T. 1. С. 502–503, 55–57.
Какой именно «колокольчик»? цветок?.. Наверное, цветок — потому что символ принимает в данном случае «сборный» облик: и цветок, и «однозвучный» предмет, который «под дугой», и сердце, которое «звенит под рубашкою» — все это становится «выше храма», ибо только оно своей знаковой символикой способно противостоять неуютному и неустроенному быту людей, которые «строили замок, а выстроили сортир»…
И рядом — та же непременная «тройка», способная «унести» куда-то в иной быт, к иным знаковым комплексам и превращается в знак лирического желания:
Кони мечтают о быстрых санях — Надоела телега… Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле Тачанку понесли навстречу целине… Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все до тла. Но кой-как запрягли. И вон — пошла на рысях!.. Мы запряжем свинью в карету, А я усядусь ямщиком, И двадцать два квадратных метра Объедем за ночь с ветерком…Мечта о «быстрой езде» остается мечтой — и, соответственно, уходит и «колокольчик», оставшийся непонятным и неясным «звоном», который оказывается во вполне чуждом контексте то смерти, то «вязкой копоти»:
Да кто вам сказал, что шуты умирают от скуки? Звени, мой бубенчик! Работай, подлец, не молчи! Прозвенит стекло на сквозном ветру, Да прокиснет звон в вязкой копоти, Да подернется молодым ледком…И звуковой образ «звона» странно сопрягается со зрительным образом «звезды»:
…ведь подать рукою — И погладишь в небе свою заново рожденную звезду, Ту, что рядом, ту, что выше, Чем на колокольне звонкой звон. Да где он? — Все темно… Звезда! Я люблю колокольный звон… С земли по воде сквозь огонь в небеса звон…Самое интересное, что все эти видимые фантасмагории насквозь литературны: при желании здесь можно выделить десятки характернейших поэтических мотивов. Собственно, это обстоятельство признавал сам Башлачёв. В интервью, данном газете «Рекламно-информационное обозрение», на вопрос: «Что такое рок?» — он ответил: «Рок — это слияние разных мифов, только поданных в современном изложении».